Колесников, покусав губы, смущенно повел плечом.

— Я — как все.

Чулков встал и, засунув два больших пальца под ремень, по привычке согнал морщинки гимнастерки за спину.

— Двинулись, гвардия.

Павлов едва сдерживал радость, слушая соображения добровольных своих помощников.

— Вот и отлично, что сами пришли к тому же выводу.

Чулков удивленно воскликнул:

— Но вы же сами напирали… на Мисютина.

— Напирал, не отрицаю. Версий может быть много. Теперь уже не к чему скрывать. У агента есть глаза и уши, он не мог не видеть, что мы кружим вокруг Мисютина. И торжествует, сволочь. Как же, удалось провести вокруг пальца. И пусть себе потирает руки. Где-то он себя выдаст, а нам бы не прозевать. Надо по-прежнему кружить вокруг сержанта. Для видимости. Но так, чтоб не переборщить. Вы понимаете?

Чулков только теперь оценил замысел Павлова. Интересно, как воспримут откровенность Павлова другие?

Колесников с сокрушенным видом поскреб затылок.

— А я насчет Мисютина все принимал за чистую монету.

Николая Сурина рассмешила откровенность Колесникова.

— Всем по ордену имени Шерлока Холмса.

— Поскорей бы добраться до агента, — сказал Чулков.

— Доберемся, комсорг. Та работа, что проделана всеми вами, очень была важна. И о новичках надо все знать. Мне бы одному так быстро не справиться.

Баландин и Колесников переглянулись, лица их посветлели. Чулков, перехватив их взгляды, улыбнулся.

— Какова теперь наша задача, товарищ старший лейтенант?

Совместный план действий обсуждали часа два. По словам Павлова, настала пора самой ответственной и напряженной работы.

Увы, все произошло далеко не так, как они планировали.

Богатый урожай черешни выдался в Бессарабии. Крупная, сочная, она притягивала к себе сотни рук.

Наконец пришла пора, когда черешня осталась только на самых высоких деревьях, труднодоступная, но зато и самая аппетитная, самая отборная. Николай Сурин, забравшись как-то на крышу дома, пригнул ветки высокой черешни и стал срывать ягоды. Сверху увидел на соседнем кукурузном поле солдата. У Сурина был бинокль — подарок Чулкова. Решил посмотреть, какого чудака могло занести в кукурузу, початки которой только-только начали набирать силу.

Первый же взгляд на солдата в бинокль насторожил Николая. Уже его облик показался странным: слишком уж свежим выглядело его обмундирование. И занимался он непонятным делом: возился с какой-то коробочкой, притом суетливо, нервно.

Николай особого беспокойства в первую минуту не почувствовал. Но он хорошо усвоил инструкцию: всех незнакомых, находящихся поблизости от их подразделений, задерживать и доставлять для выяснения личности в штаб.

Сурин быстро спустился с крыши. Был он безоружен — вчера сдал свой ППШ в оружейную мастерскую. Надо бы чем-то заменить автомат, но возникло опасение: вдруг неизвестный скроется, пока он будет искать оружие. Вспомнил о подобранном «вальтере» со сломанным бойком, который находился в вещмешке. Но ведь неизвестный не знает про боек. Сурин сбегал в хату, достал неисправный пистолет и заспешил к кукурузному полю, стараясь не потерять нужного направления. А это было не мудрено — стебли кукурузы вымахали почти в человеческий рост, а кое-где и выше. Даже с высоты суринского роста — сто восемьдесят пять сантиметров — видимость была ограниченной.