Нынешняя Россия уже не настолько глупа, чтобы вести борьбу с личностями. Мы будем вести борьбу с социальными явлениями и будем вести ее, прежде всего на первых трёх приоритетах обобщенного оружия концептуальной власти. Нам понятно ваше жгучее желание опустить нас на уровень шестого приоритета, но придётся ограничиться завоеванными плацдармами на Балканах и в Ираке.
Из этого разряда “трогательной заботы” о России — объявляемая на всех уровнях, включая международные, борьба с криминалитетом и преступностью. Она беспокоит ООН и даже таких глобальных политиков, как Маргарет Тетчер: «Опасаюсь, очень опасаюсь прихода криминальных структур к власти в России. Ведь они могут вписаться в ваш государственный истэблишмент. Вот чего вам следует бояться. И нам на западе следует бояться того же». Но политик такого уровня высказывает свои опасения лишь по тем фактам, которые не вписываются в проводимую им глобальную линию. Ведь после 1945 года западные демократы не тревожились в той же степени преступной обстановкой в Италии. Так в чем же дело?
А дело в том, что на уровне концептуальной власти протекает сборка в единую целостность всех частных видов деятельности: правящих политиков и оппозиции, банкиров и промышленников, преступников и правоохранительных органов и т.п. С точки зрения обывателя, это взаимно не связанные частности, но для концептуальной власти они и образуют социальную целостность, взаимно дополняя друг друга. Поэтому в составе “элиты” существует узкий круг посвящённых в методы упорядочивания (канализации) преступности, коль уже таковая существует, чтобы не возникал социальный хаос и самочинная вседозволенность индивидуалов. Такую самодеятельную преступность концептуальная власть, оберегая себя, пресекает и через государственность и через организованные и упорядоченные бандоформирования.
Что же касается России, то российский организованный криминалитет оказался неподконтрольным западным посвящённым, что и вызывает их тревогу. Он не признаёт западных канонов, т.к. принадлежит к иной региональной цивилизации с собственным мировоззрением. Наш преступный мир, в отличие от западного, в равной мере не признает чистыми как доходы колумбийского наркобарона, так и барона Ротшильда, а потому считает в равной мере оправданным предложение поделиться, обращённое как к первому, так и ко второму.
С точки зрения государственности, криминалитет имел зачастую гораздо менее порочную позицию, чем правящая “элита”. Вспомним хотя бы слова из песни: «Советская малина собралась на совет, советская малина врагу сказала нет». Известно и заявление одного из заключенных представителям власти: «Я бы, зэк, так Россию в распыл не пустил, как вы пустили!»
Термин «преступность» не дает, таким образом, представлений о нравственно-социологических явлениях, а исключительно только о юридически-криминалистических. Если в обществе действуют безнравственные воровские законы, то противостоять им могут только те люди, которые властью будут оцениваться как криминалитет. Поэтому тем, кто ратует за непреклонность в борьбе с преступностью, следует понять, что такие люди как Будда, Моисей, Христос, Мухаммад в своё время были величайшими преступниками в отношении традиционной этики и письменной законности тех времен. Но именно они содействовали становлению нравственности, очеловечиванию человечества.