— Я в курсе. Мне что, следовало изобразить скорбь? — Энди пожала плечами. — Вырядиться в глубокий траур, сделать мрачное лицо? Может, даже слезу выдавить? Черный мне не идет, и мы с Кей-Ти подругами не были — это вовсе не секрет. Мне жаль, что она умерла. Чисто теоретически смерть все равно неизбежна, но я понимаю, что хороша она только в кино. Убийство — удел трусов и эгоистов. А в общем и целом мне глубоко плевать на смерть Кей-Ти.

— Не считая того, что фильм-то пока не закончен. Чертовски неудобно, верно?

Энди снова пожала плечами и положила ногу на ногу.

— Почти весь материал с ней уже снят, и Раундтри найдет выход. Как режиссеру ему цены нет.

— А тут еще шумиха в СМИ, которая подогреет интерес публики к фильму.

— Тоже верно. Такова природа зверя: от мертвой Кей-Ти больше толку, чем от живой. Какая ирония! Она таки добилась вожделенной славы и внимания. Всего-навсего нужно было, чтобы ее убили. — Энди вздохнула. — Даже она не заслуживает такого. Зря я это сказала.

— Насколько я понимаю, Харрис была вам глубоко… глубоко неприятна и как человек, и как актриса, верно?

— Прямо в точку.

— Вы часто ссорились?

— Иногда. Сомневаюсь, был ли на съемках хоть один человек, который избежал разборок с ней. Как я уже сказала, такова природа зверя.

— Вы откровенно признались в своей неприязни к жертве и конфликтах с ней. Поэтому крайне странно, что о вчерашней ссоре, произошедшей незадолго до убийства, вы не сказали ни слова.

— Неужто мы ссорились вчера? — Энди обезоруживающе развела руками и улыбнулась. — Мы так часто говорили друг другу гадости, что я, право, затрудняюсь припомнить.

— Верится с трудом. Тем более у вас прекрасная память. Полагаю, ссору перед убийством вы запомнили бы надолго.

— За ужином она вела себя по-хамски, расстроила Конни. Я сказала Кей-Ти, что она пьяная мерзавка, которую следует спустить с лестницы. Она уже краев не видела и послала меня куда подальше. Вот, собственно, и все.

— Повторяю, мне верится с трудом. Если бы этим и ограничилось, вы бы сейчас не виляли и не выкручивались. Значит, здесь нечто более личное и важное. Говорят, она старалась держаться от вас подальше, однако, со слов свидетелей, вчера вы бурно спорили о чем-то. Вы же сперва об этом умолчали, а теперь лжете мне. Чем она зацепила вас, Энди? Куда Кей-Ти сунула свой нос?

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — сухо сказала Энди, глядя ей прямо в глаза.

— Вот теперь мне действительно любопытно. Пибоди, а что бывает, когда мне становится любопытно?

— Наш лейтенант начинает копать. А когда лейтенант копает, то находит все, что некоторые пытаются спрятать подальше от чужих глаз. Даллас находит все. Иногда факты не имеют никакого отношения к расследуемому делу, но это уже неважно.

— Ну да, потом одни вопросы тянут за собой другие, обнаруживается все больше свидетелей и причастных к делу лиц. А пресса не зевает… Кстати, сегодня после обеда у меня пресс-конференция. Кто знает, какие у них могут возникнуть вопросы?

— Вы что, угрожаете мне? — вскинулась Энди.

— Ну, это лишь перспектива. Чем больше вы скрываете, тем глубже я буду копать. И вы уже не отмоетесь. — Ева откинулась на спинку стула и покачалась на задних ножках. Нога Энди, обутая в красную туфельку на шпильке, начала нервно подергиваться. — Ведь я могу решить, что вы продолжили спор вдали от посторонних, скажем, на крыше. Слово за слово, а там, глядишь, и до рукоприкладства дошло. Вы толкнули ее, она ударилась головой. Кровь. Кей-Ти лежит без сознания, вы злитесь. Эта стерва никак не уймется, не оставит вас в покое. С вас довольно! И вот вы толкаете ее еще раз, она летит в бассейн. Кей-Ти заслужила это. Сама