Двери в свои комнаты мы по уговору с мамой не закрывали, и я, возвращаясь к себе, мимоходом заглянула в мамину спальню. Глаза немного привыкли к темноте, и можно было различить лежащую посреди кровати на спине маму. Руки она сложила на груди, и они, загорелые, чётко выделялись на фоне белой ночнушки. В непонятном беспокойстве я немного постояла на пороге, прислушиваясь к её равномерному дыханию. Окно было слегка приоткрыто, тюлевая занавеска едва колебалась от сквозняка. Я подумала о собаке снаружи и звуке падения, но в маминой спальне всё было мирно и сонно.
– Никаких оборотней! – сказала я сама себе и усмехнулась.
В конце концов я пошла к себе, снова перевернула подушку прохладной стороной и, уже засыпая, ухватила мелькнувшую мысль: мама всегда очень чутко спит, а сейчас даже не пошевелилась, хотя её точно должен был разбудить шум спускаемой воды и вообще мои шаги. С другой стороны, успокоила я себя, проваливаясь в сон, может, она просто наконец-то расслабилась настолько, что смогла не реагировать на разные звуки… Мы вон даже к проклятому холодильнику привыкли, уже не обращаем внимания на его гул.
Настойчивое желание снова посетить туалет заставило меня нехотя подняться и, не зажигая свет, почапать в коридор, стараясь не особо шуметь, чтобы не разбудить маму. Дверь в её спальню была открыта, и включённый в ванной свет освещал заманчиво выставленную из-под одеяла белеющую в темноте мамину голую ступню. Беззащитная пятка настолько призывно просила пощекотать её, что я не смогла побороть искушение, даже зная, что мама вряд ли будет рада пробуждению среди ночи от щекотки. Прокравшись в спальню, я уже тихонько потянулась приготовленным пальцем к беззащитной подошве, как внезапно из-под одеяла рядом со ступнёй вынырнула рука и цепко ухватила меня за запястье. Я подавила смех и попыталась вырваться и сбежать, но пальцы на моём запястье сжались крепко, как наручники, и стали настойчиво тянуть под одеяло, больно натягивая кожу. Я кинула взгляд на маму, прикрытую почти с головой, только макушка торчала, и меня словно окатило кипятком, аж затылок закололо. Ни один человек, даже самый гибкий, если только он не Мистер Фантастик, не в состоянии вытянуть руку, чтобы достать до собственной пятки, не согнувшись при этом. Моя же мама спокойно спала на спине, накрывшись, по своему обыкновению, одеялом, потому что даже в самую жару во время сна ей необходимо чем-нибудь укрываться. Руки при этом она складывает на груди, как сложила и сейчас. Мама спала и даже не подозревала о моём коварном намерении пощекотать её. Я судорожно перевела взгляд на руку, продолжающую настойчиво тянуть меня. Чья это была рука? Скрытая по запястье под одеялом, она словно бы не принадлежала никому, потому что никаких очертаний спрятанного тела заметно не было. Только сейчас я разглядела, что пальцы у руки длинные, узловатые, неестественно тонкие и заканчиваются острыми слоистыми даже не ногтями, а когтями, с бурой грязью под ними.
Будто сообразив, что я всё поняла, рука ещё сильнее сжала моё запястье, так что я непроизвольно вскрикнула от боли, и резко дёрнула на себя, под одеяло, отчего я потеряла равновесие и резко раскрыла глаза…