– А что будет со мной?

– Не знаю, – откровенно признался он. – Если я те­бя раскрою, то выставлю на посмешище и себя, и своих родных. – Он сгреб ее волосы на затылке и заставил Эй­вери взглянуть ему в лицо: – А если ты нас выдашь, я тебя убью.

Он не шутил.

– Я не лгу тебе, Тейт. Все, что я тебе рассказала, – правда.

Он резко отпустил ее:

– Пожалуй, я с тобой разведусь, как собирался развес­тись с Кэрол. И в наказание ты на всю жизнь останешься бывшей миссис Тейт Ратледж.

– Но умоляю, будь осторожен. Тебя попытаются убить.

– Эйвери Дэниелз погибла, и ее уже несколько месяцев как похоронили. Похороненной она и будет отныне чис­литься.

– Высматривай в толпе рослого седого мужчину. Дер­жись от него подальше.

– И не будет ни головокружительной карьеры на те­левидении, ни захватывающего, сенсационного сюжета. – Он окинул ее уничижительным взглядом. – Зря вы так бились, мисс Дэниелз.

– Билась ради любви к тебе.

Он захлопнул дверь прямо ей в лицо.

Поиски Вэна увенчались успехом лишь в самый ка­нун дня выборов. Несколько мгновений он не мог отвести взгляд от экрана, не в силах поверить, что в конце концов обнаружил то, что нужно.

На рассвете он позволил себе прилечь, заметив проби­вающийся сквозь прорехи в шторах утренний свет и по­няв, что провел за просмотром видеопленок всю ночь. Проспал Вэн около часа, после чего выпил кружку креп­чайшего кофе и вернулся к своей аппаратуре. Стол был завален обертками из-под еды, пустыми банками из-под содовой, выпотрошенными сигаретными пачками и за­ставлен вонючими, битком набитыми пепельницами.

Он не обращал внимания на этот разор. Ему было на него наплевать, как и на то, что вот уже двое суток он толком не ел и не мылся. Охота стала пуще неволи и пере­росла в одержимость: просмотр превратился прямо-таки в смысл существования.

Закончил Вэн к половине десятого вечера пленкой, от­снятой им три года назад. Тогда он работал на филиале Эн-Би-Си в штате Вашингтон и даже успел позабыть шифр студии, но помнил свое задание. Он извел четыре двадцатиминутных пленки, которые были ужаты до пятиминутного репортажа для вечернего выпуска новостей. Шла неделя определения популярности телекомпаний, и репортаж был в струе: телезрители поеживались и горест­но качали головами у экранов, но смотрели не отрываясь.

Проверяя себя, Вэн прокрутил все восемьдесят минут от начала до конца несколько раз. Удостоверившись, что не ошибся, он вставил чистую кассету и принялся перепи­сывать самую важную, самую разоблачительную часть.

Перезапись занимала те же двадцать минут, которые надо было как-то убить. Пошарив среди скомканных бу­мажек, которые усеивали стол, он наконец извлек одино­кую гнутую сигарету, зажег ее и набрал по телефону но­мер гостиницы «Паласио дель Рио».

– Алло, мне нужно переговорить с миссис Ратледж. С миссис Тейт Ратледж.

– Сожалею, сэр, – подчеркнуто вежливо ответила те­лефонистка, – я не могу вас соединить, но если вы оста­вите ваше имя и номер…

– Вы не поняли. У меня сообщение лично для Эйв… для Кэрол Ратледж.

– Я передам его служащим, которые просматривают…