– Ну, Василий Ива-аныч…

– К гаражам! – туманно намекнул учитель.

Мы дисциплинированно пересекли пустынный вестибюль, утеплились в раздевалке и высыпали на улицу. Выси хмурились, обещая непогоду, а ветерок, что метался по двору, втягивая в хлопотливое кружение желтые листья, доносил тревожный запах небесной влаги.

Одноклассники растянулись цепочкой, чинно топая по асфальтированной дорожке. Влекомые таинственными законами человечьего притяжения, мальчишки и девчонки отталкивались или цеплялись незримыми ниточками дружеских связей, сбиваясь в пары.

Я, будто винясь за недозволенные речи, взял Инну за руку. Девушка сперва напряглась, оглянулась, увидала, как Жека с Машей сплели пальцы, и угомонилась. Прижалась на мгновенье плечом, будто случайно, а чтобы я всё правильно понял, ласково пощекотала пальчиками мою ладонь.

И всё в мире сразу стало другим, чудным и совершенным, исполненным лада и драгоценной гармонии. Даже скучные, смурые тучи, что конопатили небеса грязно-дымчатой ватой, обрели вдруг высшую целесообразность, заиграв всеми оттенками серого – от непроглядного пепельно-седого до тяжкого свинцового и тускло-стального. А как величаво клубилась нависшая хмарь, пугая снегом – и рождая чисто ребячий восторг!

Я посмотрел на Инну, и невинный васильковый взгляд навстречу, брошенный из-за трепетавшей на ветру пшеничной челки, согрел меня и помиловал.

– Что? – неуверенно спросила девушка, отмахивая прядь. – Растрепа, да?

Утопая в приливе нежности, я пришатнулся к ней, касаясь губами мягонького ушка:

– Люблю тебя!

– Тише ты! – шикнула Хорошистка, заметываясь румянцем. Покосилась вокруг и ответно качнулась ко мне, опаляя ухо шепотом: – И я тебя!

К гаражам мы выбрались по короткой дороге – через футбольное поле, и всю натоптанную диагональ я не шел, а плыл. Что со мной? Почему меня то сомнения морозят, то я снова температурю – и грежу в амурной горячке?

Для третьей стороны любовный треугольник – это угол. Я сам себя туда загнал, по собственному желанию, и вот мечусь между Инной и Ритой. А тянет к обеим… Или к одной? К какой из?..

– Ну, ничё себе! – заголосил Изя, обрывая мои покаянные думки.

У школьных гаражей выстроились в ряд четыре легковушки нездешних форм. На левом фланге переливался мой зеленый «Иж», справа пластался еще один пикап, салатового цвета «Волга», посередке красовались ярко-красные «Жигули» странного вида, обвешанные противотуманками, затейливыми зеркалами, даже лебедкой, а с краю блестел черным лаком «Запорожец» с небывалым кузовом «универсал».

Ромуальдыч, Эдик и Володя Кирш суетились вокруг машин, то в салон просовываясь, то под капот руки запуская, то громыхая приспособами в багажниках.

– Арсений, наш пламенный! – бодро поздоровался Иван Васильевич, бестрепетно впечатывая розовую, как у младенца, ладонь в мощную пятерню Вайткуса, вымазанную солидолом. – Готовность номер один?

– Да куда там! – махнул рукой Ромуальдыч. – Работы – море! Привет, Миша. Всем привет!

– Здрасте, Арсений Ромуальдович! – ответил класс вразнобой.

– Вот! – Гришко встрепенулся и жестом экскурсовода обвел линейку машин. – До чего не допер автопром, а народ довел до ума! «Иж» и «Волга» – пикапы с двойными кабинами. «Жигули» вагонной компоновки… Видите? Салон как бы съехал до середины капота… Володя, удиви меня. Скажи, что движок вы поставили поперек!