Японцы отлично знали, что война начнется, и предполагали — когда.
Но они совершенно не могли понять — как и в каком направлении будут нанесены русскими сокрушительные удары.
Из воспоминаний А. М. Василевского: «16 июля ко мне в штаб войск Дальнего Востока, находившийся в 25 км юго-западнее Читы, позвонил из Потсдама И. В. Сталин. Это было накануне открытия Потсдамской конференции трех великих держав. Он спросил, как идет подготовка к операции, и поинтересовался, нельзя ли ее дней на десять ускорить. Я доложил, что сосредоточение войск и подвоз всего самого необходимого для них не позволяют сделать этого, и просил оставить прежний срок. Сталин дал на это согласие».
Считается, что Трумэн не сказал Сталину на этой конференции, что именно было испытано накануне в Лос-Аламосе, просто в приватной беседе упомянул про новое оружие. Но у нас могли быть источники информации и помимо американского президента…
Жаль, что нам не хватило этих 10 дней. Они бы спасли сотни тысяч мирных несчастных японских жизней. В военном отношении бомбардировать Хиросиму и Нагасаки было совершен но бессмысленно. Япония стала первой жертвой ядерного оружия — и очень хотелось бы надеяться, что последней, — но в военном отношении практически этого не заметила. Военные историки отмечают, что атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки
«не произвели на японское правительство должного впечатления. 7 августа, получив оперативные данные о результатах бомбардировки Хиросимы, премьер-министр Судзуки предложил императору Хирохито созвать заседание Высшего совета по руководству войной, но военные руководители выступили против обсуждения возникшей проблемы. Не был даже созван кабинет министров. Военное командование ограничилось посылкой в Хиросиму комиссии для расследования происшедшего. Оно продолжало активную подготовку армии и страны к решительному сражению на территории метрополии»[399].
Если бы американцы сразу узнали о такой реакции, им стало бы очень обидно: вот уж мы нагрешили, такое преступление против человечности совершили, на полмиллиона Раскольниковых хватит — а они даже заседание правительства не провели…
Но, нет, это было послание не для императора… Эту «черную метку» прислали нам. Еще не было «холодной войны», еще не было придумано понятие «ядерный шантаж», а он уже начался. В отличие от японцев, наши, похоже, сразу поняли что такое Бомба. Американцы доходчиво, ценой жизни 340 тысяч человек, объясняли: «Мир теперь будет жить по новым правилам, и правила эти — американские».
Вопреки всеобщему мифу, сугубо военного эффекта бомбардировка не дала. Политический эффект был колоссальный — но, вероятно, не совсем тот, на который США рассчитывали.
На следующий день после Хиросимы поступил приказ из Москвы: начать боевые действия срочно — не 11 августа, а 9-го. История, как говорит банальная истина, не знает сослагательного наклонения. Но я полагаю, что если бы Сталин настоял тогда, в Потсдаме, на начале наступления не на 2, а на 10 дней раньше, то разгром Квантунской группировки произошел бы еще до Хиросимы. И тогда Трумэн не имел бы никаких шансов объяснить собственному народу и мировому общественному мнению целесообразность ядерных бомбардировок. И, возможно, тогда бы — 340 000 мирных японцев остались бы живы.