Парень достал из шкафа свечи и, расставив их по всей гостиной, зажег. Затем он с помощью угля и газеты растопил печку и закрыл ее заслонкой. Треск огня сделал комнату более жилой и теплой. Я, кутаясь в куртку, присела на диван.

Макс хорошо ориентировался в этом доме, видно было, что он уже не раз здесь был. Я некстати вспомнила про домик на Алтае, в котором Макс жил с Маней. "Нет, — выдохнула я. — Я не позволю себе испортить эту ночь подозрениями и ревностью. Не важно, что было в прошлом, главное, что сейчас, в настоящем!"

Я улыбнулась Максу, который подошел ко мне с теплым пледом. В другой руке он держал бутылку вина.

— Вот ты и попалась, — хищно улыбнулся парень.

Укрыв меня пледом, Макс занялся бутылкой вина. С помощью старого штопора он открыл ее и разлил ароматный напиток по фаянсовым чайным кружкам. Улыбнувшись, я взяла свой стакан. Макс с огромными цветастыми кружками в руках смотрелся очень мило.

Я глотнула красного вина. Терпкий напиток прохладной волной спустился по желудку. Странное состояние овладело мной. Как будто я до конца не проснулась и витала где-то между сном и явью. Мистическое место, глубокая ночь, улыбающийся таинственный Макс — всё создавало какую-то сюрреалистическую реальность. В этом параллельном мире можно пить вино из огромных кружек на заброшенной даче при свечах, можно притянуть Макса к себе, не оглядываясь по сторонам. В этом сне потрескивающая печка едва ли сравнится с жаром наших молодых разгоряченных тел.

Прислушиваясь к тоскливому завыванию ветра за окном, скрипу обветшалого домика, треску огня в печи, я почувствовала себя невыносимо счастливой. Как бывает иногда, до слез, до возвышенного катарсиса. Когда весь мир сужается до одной комнаты. И ты абсолютно свободен от человеческой суеты, проблем, гнева, обиды… Есть просто ты и он. Человек, которого ты принимаешь безоговорочно, со всеми недостатками, со всем его прошлым.

Он здесь рядом, на старом диване. Его нежный восхищенный взгляд делает тебя особенной. Он заставляет тебя дышать глубже, жить ярче, любить проникновеннее, становиться свободнее.

Я пила вино и через опущенные ресницы любовалась Максом. Он подкинул угля в печку, переставил несколько свечей поближе к дивану и сел рядом со мной. Поставив наши кружки на столик, парень рывком посадил меня к себе на колени. В наших куртках мы были неповоротливыми, непромокаемая ткань оглушительно шуршала. Я потянула замок на своей куртке, чтобы снять ее, но Макс нежной рукой остановил меня.

— Подожди, пока комната прогреется, — шепнул он мне, щекоча дыханием за ухом.

Ошалелые мурашки побежали вдоль позвоночника. Я прикрыла глаза и обняла Макса за шею. Постылые куртки не позволяли ощутить друг друга кожей, создавали вокруг наших тел вакуум. И мы со всей горячностью и накопленной страстью накинулись друг на друга в поцелуе. Губы покалывало, как от электрического разряда. Макс бережно и крепко прижимал меня своими сильными руками, поглаживая сквозь толстую ткань спину, бёдра, руки, плечи.

Чувствуя головокружение, я отдавалась жадным поцелуям. Глубокие затяжные ласки сменялись неторопливым нежным захватыванием мягких губ. Короткая передышка, чтобы отстраниться, беззащитно посмотреть друг другу в глаза, и снова торопливые ласки искусанных губ. Мы целовались до головокружения, до звона в ушах. Снова и снова судорожно искали губы друг друга и упивались болезненным томлением в возбужденных телах.