Он пытался поговорить с ним на эту тему, но безрезультатно. Несколько раз при встрече он затевал разговор об этом с Кристиной, у которой была дамская парикмахерская в Стокгольме. Сестра с отцом прекрасно ладила, но и она не знала, о какой карьере для сына тот мечтал.
Курт Валландер прихлебывал остывший кофе и думал, что, может быть, отец надеялся, что сын возьмется за кисть и продолжит писать тот же пейзаж.
Отец вытер руки грязной тряпкой. Когда он подошел, чтобы налить себе кофе, Курт заметил, что от него пахнет грязным бельем и немытым телом. Как сказать собственному отцу, что от него пахнет, и при этом не обидеть?
Может, он уже настолько стар, что в одиночку не справляется? И что тогда делать?
Я не могу взять его домой. Мы убьем друг друга.
Он наблюдал за отцом. Тот размашисто вытер нос рукой и шумно отпил кофе.
— Давно ты у меня не был, — сказал он с упреком.
— Позавчера я у тебя был!
— Полчаса!
— Но был же.
— Почему ты не хочешь меня видеть?
— Да хочу я, хочу! Но не забывай, у меня полно работы.
Отец сел на стоящие в углу сломанные финские санки. Они хрустнули под его тяжестью.
— Я только хотел сказать, что у меня вчера была твоя дочь.
— Линда была здесь? — изумился Курт Валландер.
— Ты что, не слышал, что я сказал?
— Что ей было надо?
— Она хотела картину.
— Картину?
— В отличие от тебя она с уважением относится к моей работе.
Курт Валландер не мог поверить своим ушам.
Линда никогда не интересовалась дедом, разве что когда была совсем маленькой.
— Что ей было нужно?
— Я же тебе сказал — картина! Ты меня не слушаешь!
— Да слушаю я! Откуда она приехала? Куда собиралась? Как ее сюда угораздило? Почему из тебя надо все вытягивать?
— Приехала на машине, — сказал отец. — Ее привез молодой и очень черный человек.
— Что ты имеешь в виду — черный человек?
— Ты что, никогда не слышал о неграх? Он был очень вежлив и прекрасно говорил по-шведски. Взяли картину и уехали. Я думал, тебе будет интересно узнать. Вы же почти не видитесь.
— И куда они поехали?
— А мне откуда знать?
Курт Валландер понял, что никто из близких понятия не имеет, где она живет. Иногда она ночевала у матери. Но затем опять исчезала и шла своей, неизвестной им дорогой.
Я должен поговорить с Моной, подумал он. В разводе мы или нет, но общаться нужно. Так больше не может продолжаться.
— Выпить хочешь? — спросил отец.
Меньше всего Валландеру хотелось пить. Но он знал, что отказываться бессмысленно.
— Спасибо, — сказал он.
Из сарая был проход в дом. Низкий потолок, убогая мебель. Он сразу заметил, что в доме грязь и беспорядок.
Он этого не замечает, подумал он. А почему я раньше не видел? Надо поговорить с Кристиной. Он уже не может жить один.
И в этот миг зазвонил телефон.
Отец взял трубку.
— Тебя, — буркнул он, даже не пытаясь скрыть раздражение.
Линда, подумал Валландер. Наверняка Линда.
Это был Рюдберг. Он звонил из больницы.
— Она умерла, — сказал он.
— Приходила в сознание?
— Вообще-то да. Десять минут, не больше. Врачи думали, что теперь пойдет на поправку, а она взяла и умерла.
— Сказала что-нибудь?
Голос Рюдберга прозвучал задумчиво: