И все же он был маленький, а я — взрослый дядька. И я отвечал за мальчишку.

Я начал сбивчиво, хрипловато даже:

— Вот что, Петя… Ты должен постараться ничему не удивляться.

— Ладно… — покладисто вздохнул он.

— Ты… слышал что-нибудь о машине времени?… Да, ты ведь читал про нее у Герберта Уэллса, я знаю.

Он прошептал с явным предчувствием:

— Ну… и что?

— И вот, этот Полоз… он такую штуку смастерил…

Петька дернулся и задал вопрос, совсем для меня неожиданный:

— Зачем?

— Ну… например, чтобы вытаскивать из прошлого таких вот талантливых певцов и заставлять их петь со своим хором. Он очень любит… пение мальчиков.

— И для этого построил машину?! — почти весело и как-то по-домашнему изумился Петька.

— Да… Судя по всему, он сумасшедший.

— Разве бывают сумасшедшие изобретатели?

— Сколько угодно, — мрачно сказал я. — И плохо, когда они, кроме этого, мерзавцы.

— И… — Петька наконец понял, притиснулся ко мне плечом. — Он, значит, и меня… Да?

— Да, Петушок.

— Но… — выдохнул он неуверенно, — так ведь не бывает…

— В это трудно поверить, но это случилось, никуда не денешься… Завтра проснешься и увидишь, что это не сон.

Он повозился, зябко потер ноги и прошептал:

— Значит, я попал в будущее?

— Да…

Он повозился опять и вдруг задумчиво и тихо возразил:

— Нет, наверно, это не Полоз сделал. Наверно, это я сам, когда скрестились рельсы…

Я не понял, но допытываться не стал. Главное, чтобы он скорее примирился с неизбежным. Я сказал неуверенно:

— Между прочим, здесь не так уж плохо…

Он спустил с камня ноги и толчком повернулся ко мне:

— Уже построили коммунизм, да?

— Ну… это не совсем так называется, но… здесь есть на что посмотреть. И порадоваться.

Петька замолчал надолго. Тревожно так. Я уже хотел окликнуть его. Но он вдруг спросил еле слышно:

— А я-то как?

— Что?

— Кому я тут нужен?

Я решительно обнял его за плечи.

— Ты нужен мне, Петух… раз уж так получилось.

Он мягко, но решительно высвободился. Отодвинулся так, что я еле различал его в сумраке. Он сказал со звонкой слезинкой:

— Но вы кто? Я даже не знаю, как вас зовут!

— Зови меня Пит. Вернее, дядя Пит… Видишь ли, я твой дальний родственник. Точнее, далекий потомок.

— Далекий? А… сколько лет прошло? После меня…

Главное, что он поверил. Половина задачи была решена.

— Много, Петушок. Примерно сто лет.

Он почему-то разочаровался:

— Ну, это не так уж много. Я думал, тыща…

— Век — это тоже немало.

— Да, пожалуй, — снисходительно согласился он. И вдруг спохватился: — Да, немало! И тогда…

— Что?

— Тогда… откуда вы столько про меня знаете? И что я… Петушок? И про Нохрю! И даже… что «гусиная лапка» у меня!

Вот так он меня припечатал! И что здесь придумать, я не знал. И… надо ли придумывать? Имею ли я право что-то скрывать и прятаться от судьбы, если уж случилось такое? И я сказал как можно небрежней:

— Да потому что, Петух, ты — это я. Только через много-много лет…

Он вскочил. И — надо же! — так озорно, будто во время уличной игры.

— Вот это да!

— Именно «вот это да». Так хитро свело наши пути время…

— Значит, я и вы… и ты… одно и то же?

— Почти. По крайней мере, если верить Полозу, душа у нас одна на двоих…