В панорамный вагон поднимался проводник. На середине лестницы он остановился, обернулся и заговорил:

– Ничего серьезного, просим всех успокоиться – на путях, очевидно, возникла какая-то помеха. Приносим извинения за задержку и готовимся начать движение при первой же возможности, но некоторое время, наверное, придется подождать. Стюард сообщает, что через несколько минут пассажирам будет предложен бесплатный кофе.

Джулиет спустилась за ним по лестнице. Еще только поднявшись со своего места, она уже почувствовала, что у нее возникла проблема интимного свойства, которая требовала возвращения в спальный вагон, где осталась дорожная сумка, а задержался ли на прежнем месте человек, которого она отшила, – это уже не играло роли. Пробираясь по вагонам, она поняла, что другим тоже не сидится на местах. Люди глазели в окна по одну сторону от прохода или топтались в тамбурах, будто ожидая, что вот-вот распахнутся двери. Времени на расспросы у нее не оставалось, но на ходу она уловила, как пассажиры говорят, что это, наверное, медведь, или лось, или корова. Люди недоумевали: что понадобилось корове в этой чаще, почему медведь-шатун не спит в берлоге и не прикорнул ли на путях какой-нибудь пьянчужка?

В вагоне-ресторане пассажиры сидели за столиками, с которых уже были сняты белые скатерти. Все пили бесплатный кофе.

Место Джулиет оставалось незанятым, место напротив тоже. Выхватив из сумки несессер, она поспешила в дамскую уборную. Месячные были проклятием ее жизни. Случалось, они даже мешали ей сдавать трехчасовые письменные экзамены, потому что выходить из аудитории по своим делам не разрешалось.

Раскрасневшаяся, с резью в животе, с легкой тошнотой и головокружением, она опустилась на стульчак, извлекла насквозь мокрую прокладку, завернула ее в туалетную бумагу и опустила в предназначенный для этого мусоросборник. Встав, прикрепила свежую прокладку, извлеченную из несессера. Вода и моча в унитазе окрасились кровью. Уже дотронувшись до кнопки, Джулиет заметила прямо перед собой объявление, запрещающее пользоваться смывом на остановках. Разумеется, запрет относился к тем случаям, когда поезд останавливается у платформы: кому приятно видеть, что льется из-под вагона. Но здесь-то не грех было рискнуть.

Как только ее рука вновь коснулась кнопки, вблизи послышались голоса – не в поезде, а прямо за матовым окном уборной. Вероятно, мимо проходили работники пассажирской службы.

Можно было пересидеть тут, пока не тронется поезд, но сколько это займет времени? А вдруг кому-нибудь приспичит? Джулиет решила, что ей остается одно – опустить крышку и выйти.

Она вернулась на свое место. Через проход от нее теперь сидел малыш лет четырех-пяти, который чиркал цветными карандашами по раскраске. Его мать заговорила с Джулиет насчет бесплатного кофе.

– Может, и в самом деле бесплатный, но идти за ним, похоже, нужно самим, – сказала она. – Вы не присмотрите за ребенком, пока я схожу?

– Я с ней не хочу сидеть, – сказал мальчик, не поднимая головы.

– Давайте я схожу, – вызвалась Джулиет.

Но в этот миг в вагон вошел официант с кофейной тележкой.