Аким не мог собрать мыслей. Перед глазами на полу лежали дорожки из лоскутьев, путины бедности и мещанства. Клавдия была покойна, красива, сильна, очень здоровая и очень красивая. За окнами моросил дождь. Аким-коммунист - хотел знать, что идет новый быт, - быт был древен. Но мораль Клавдии для него была - и необыкновенна, и нова, - и не правильна-ли она, если так воспринимает Клавдия?
Аким сказал:
- Роди.
Клавдия прислонилась к нему, положила голову к нему на плечо, подобрала ноги, стала уютной и слабой.
- Я очень физиологична, - сказала она. - Я люблю есть, люблю мыться, люблю заниматься гимнастикой, люблю, когда Шарик, наша собака, лижет мне руки и ноги. Мне приятно царапать до крови мои колени... А жизнь - она большая, она кругом, я не разбираюсь в ней, я не разбираюсь в революции, но я верю им, и жизни, и солнышку, и революции, и я спокойна. Я понимаю только то, что касается меня. Остальное мне даже неинтересно.
По половику к дивану прошел кот и привычно прыгнул на колени Клавдии. За окнами стемнело. За стеной загорелась лампа и зашила машинка. В темноту пришел мир.
Вечером Аким ходил к дяде Ивану, переименовавшему себя из Скудрина в Ожогова. Охло-мон Ожогов вышел к племяннику из печи. Потому-что вокруг кирпичных заводов разворачивают землю, а крыши кирпичных сараев низки и длинны, - кирпичные заводы всегда похожи на места разрушения и таинственности. Охломон был пьян. С ним нельзя было разговаривать, - но он был очень рад, очень счастлив, что к нему пришел племянник. Охломон с трудом держался на ногах и дрожал собачьей дрожью.
Охломон повел племянника под навес кирпичного сарая.
- Пришел, пришел, - шептал он, прижимая дрожащие руки к дрожащей груди.
Он посадил племянника на тачку, опрокинув ее вверх дном.
- Выгнали? - спросил он радостно.
- Откуда? - переспросил Аким.
- Из партии, - сказал Иван Карпович.
- Нет.
- Нет? не выгнали? - переспросил Иван и в голосе его возникла печаль, но кончил он бодро: - ну, не сейчас, так потом выгонят, всех ленинцев и троцкистов выгонят!
Дальше Иван Карпович бредил - в бреду рассказывал о своей коммуне, о том, как был первым председателем исполкома, какие были те годы и как они погибли, грозные годы, как потом прогнали его из революции и ходит он теперь по людям, чтобы заставлять их плакать, помнить, любить, - он опять рассказывал о своей коммуне, о ее равенстве и братстве, - он утверждал, что коммунизм, есть первым делом любовь, напряженное внимание человека к человеку, дружество, содружество, соработа, - коммунизм есть отказ от вещей и для коммунизма истинного первым делом должны быть любовь, уважение к человеку и - люди. Аккуратненький старичишка дрожал на ветру, перебирая худыми, тоже дрожащими руками, ворот пиджака. Двор кирпичного завода утверждал разрушение. Инженер Аким Скудрин был плотью от плоти Ивана Ожогова.- ...Нищие, побироши, провидоши, волочебники, лазари, странники, убогие, калики, пророки, юродивые - это все крендели быта святой Руси, канувшей в вечность, нищие на святой Руси, юродивые святой Руси христа ради. Эти крендели были красою быта, христовою братией, молъцами за мир. - Перед инженером Акимом был - нищий побироша, юродивый лазарь - юродивый советской Руси справедливости ради, молец за мир и коммунизм. Дядя Иван был, должно быть шизофрени-ком, у него был свой пунктик: он ходил по городу, он приходил к знакомым и незнакомым и он просил их плакать, - он говорил пламенные и сумасшедшие речи о коммунизме, и на базарах многие плакали от его речей, он ходил по учреждениям, и сплетничали в городе, будто некоторые вожди мазали тогда луком глаза, чтобы через охломонов снискать себе в городе необходимую им городскую популярность. Иван боялся церквей, и он клял попов, не боясь их. Лозунги Ивана были самыми левыми в городе. В городе чтили Ивана, как приучились на Руси столетьями чтить юроди-вых, тех, устами которых глаголует правда и которые ради правды готовы итти умирать. Иван пил, разрушаясь алкоголем. Он собрал вокруг себя таких-же, как он, выкинутых революцией, но революцией созданных. Они нашли себе место в подземелии, у них был подлинный коммунизм, братство, равенство, дружба - и у них у каждого была своя сумасшедшесть: один имел пунктиком переписку с пролетариями Марса, - другой предлагал выловить всю взрослую рыбу в Волге и строить на Волге железные мосты, чтобы рыбою расплачиваться за эти мосты, - третий мечтал провести в городе трамвай.