— Наше общество слишком жестоко чтобы я мог допустить подобное. Однако я считаю своим долгом внести хоть какую-то лепту в осуществлении любых жизненных стремлений Ксении. Иногда на это требуются материальные затраты. Я положу на её имя некоторую сумму денег в банк. В любой, в какой предложишь. Даже если он будет не здесь, а там, в Белогории, где, как мне известно, вы с мужем и проживаете. И постоянно буду пополнять этот счёт. Не возражай, я сделаю это в любом случае. Хочешь ты это или нет.

— Неужели Вы думаете, что у меня не хватит денег для исполнения целей моей дочери? — усмехнулась княгиня, нервно дернув плечом. — Или таким образом Вы мечтаете купить возможность общения с ней?

— Нет! Никогда!. Мне просто хочется что-то полезное сделать для своего ребенка.

— Полезное? Тогда исчезните, граф! Вас не было в нашей жизни до этого момента, пусть так всё останется и впредь. Или вдруг от того, что Вы решили облагодетельствовать нас своим присутствием, я должна немедленно позвать сюда свою дочь?

— Зачем ты так… хотя…я всё понимаю, Яра. Я это заслужил. Ты прости меня, пожалуйста. Я сейчас уйду, но позволь мне еще как-нибудь увидеть Вас. её?

— Мне кажется, это лишнее, граф Гринвич. И, пожалуйста, я Вас очень прошу, уходите. У Вас есть свои дети, будьте с ними, воспитывайте, заботьтесь о них. Не надо лезть в жизнь Ксюши и травмировать её. Она хоть и маленькая, но хорошо помнит, как нам приходилось несладко. И как Вы думаете, что она может сказать по этому поводу?

— Хорошо, — с трудом выговорил Гринвич. Было понятно, что решение далось ему непросто, — может быть потом, когда-нибудь?

— Не могу обещать, — так же сдержанно ответила княгиня, мучительно ожидаю окончания этого разговора. — Уходите же, граф! Пожалуйста! — вырвалось у неё и возможно следовало бы пролиться слезам, но их почему-то не было.

Ярослава с тоской вспомнила ту тренировочную площадку, что расположена позади Лесного замка. Где оборотни гоняли друг друга, тренируясь. Сейчас и ей от души хотелось запустить кинжалом или просто кухонным ножом в какое-нибудь соломенное чучело, чтобы сорвать на нём свою злость. И чтобы ушла пустота, что образовалась внутри без мужа. Ожидание становится мучительным, а эта встреча с собственным прошлым только ухудшила дурное настроение.

— Прости меня, — снова прошептал мужчина, не сводя своего взгляда с любимого лица. В его глазах отражались и мучение, и любовь, и тоска. Ярослава всё успела разглядеть в этой темнеющей синеве, даже желание остаться. — Я сейчас уйду, не беспокойся. Надеюсь, что ты всегда останешься такой же красивой, как была тогда и какая ты сейчас…

— Прощаю Вас, и прощайте, граф, — прошептала в ответ княгиня, провожая взглядом того, кого когда-то очень любила до безумия. Вероятно, именно это безумие, помноженное на молодость, и не дало возможности разглядеть в Даниэле что-то темное, что не позволило быть им тогда вместе. Яра видела, как отец о чем-то переговорил с Гринвичем и затем они оба отправились в сторону ворот. Но до этого ей теперь не было никакого дела. Прошлое ушло вместе с графом.