Дальше он заявил, что все сведения в письменном виде относит в так называемый «почтовый ящик». Делает это раз-два в месяц, а то и реже.

«Почтовым ящиком» служит дупло старой акации на одном из городских бульваров. А кто вынимает его корреспонденцию из «почтового ящика», ему было неведомо. Вполне возможно, что он говорил правду. Длительная засада у «почтового ящика» ничего не дала.

Торопливость в данном случае помешала вытянуть вражескую цепочку.

Я высказал свою мысль капитану Кочергину.

– Всяко бывает, – заметил он. – Что Полосухин знает лишь одного Глухаревского – это вне сомнений. И что Глухаревский не знает Витковского, тоже вполне возможно. Тут мы столкнулись с обычной и очень простой схемой, то есть цепочкой, от низшего к высшему, от младшего к старшему. Согласны?

– Пожалуй, да.

– Жизнь учит нас находить звено, ухватившись за которое мы овладеем всей цепочкой. Так, кажется? – продолжал рассуждать Кочергин.

Я опять вынужден был согласиться, но добавил:

– Вся беда в том, что мы еще не нашли это самое важное звено.

– Тут вопрос спорный, – возразил Кочергин.

– Значит, вы уверены, что необходимое звено найдено? – спросил я.

– Думаю, что да, – твердо сказал Кочергин, хлопнул ладонью по столу и встал. – Думаю, что да… – повторил он. – Можно начинать со старшего, то есть сверху, можно и с младшего, то есть снизу, можно, наконец, начинать с середины. Во всех случаях мы выхватываем какое-то определенное звено из цепи. Весь вопрос состоит в том, как мы вырвем это звено. Обычный арест принесет мало пользы. Улик-то нет? Нет. Опять ждать случая, когда Полосухин что-то передаст Глухаревскому и вся цепочка придет в движение, по-моему, нецелесообразно. Часто жизнь требует от нас действий, а не рассуждений.

Важнее предупредить преступление, а не ожидать, пока оно совершится. А авиабригада – дело такое, что волокитой заниматься нельзя. Значит, надо думать над тем, как ухватиться за нужное звено… Попробуем обойтись на первых порах без арестов… Да-да, – он энергично потер руки и стал прохаживаться по кабинету. – Заготовьте повестку на вызов Полосухина…

Обычную повестку…

– Как свидетеля? – уточнил я.

– Ну конечно… Вызывайте его ко мне на девять вечера.

– Сегодня?

– Да! Повестку вручите ему лично. Но сделайте это так, чтобы Глухаревский знал о ней. Вы поняли меня? В этом вся суть. Именно в этом.

Ясно?

Я кивнул. Но сейчас могу признаться, что в то время у меня ясности не было. Абсолютно.

– Сделать это несложно. Ведь их дома рядом? – сказал Кочергин.

Я подтвердил.

– Придумайте что-нибудь…

– Постараюсь, – заверил я. – И все?

– Пока – да.

– Простите, товарищ капитан, – решил я спросить, – кто будет допрашивать Полосухина – я, вы или вместе?

Кочергин добродушно рассмеялся, лукаво, по-мальчишески подмигнул мне и сказал:

– Об этом узнаете вечером…

В пять часов я сел в трамвай, доехал до конца Советской улицы, сошел там и через несколько минут оказался в Больничном переулке. Когда-то до революции и в первой половине двадцатых годов в конце переулка у самого выгона размещалась городская больница, а теперь ее заново оборудованные помещения занимала артель «Гарантия», в которой, кстати, и работал Глухаревский.