Иван, не очень понимая, откуда ждать нападения, пригнувшись и держа оружие наизготовку, осторожно обошел снегоход спереди. Посветил фонарем на обочину. Цепочка довольно больших звериных следов уходила в сторону от колеи и обрывалась почти сразу же. Как будто неизвестное животное… взлетело. Иван повел стволом вверх, словно отслеживая траекторию взлета… И это его спасло.

А еще спасло то, что он нажал на курок раньше, чем успел хоть что-нибудь сообразить. Рефлекс, не иначе. Это не убило спикировавшую на него сверху тварь, но все-таки отпугнуло. Иван успел разглядеть только когтистые лапы, зубы и глаза. Глаза с вертикальными зрачками, глаза ночного хищника, светящиеся лютой ненавистью. Разные глаза. Один — черный, второй — голубой. Перекатившись под защиту перевернутого снегохода, надежную, как ему в тот момент казалось, он замер, вглядываясь в черное небо. В свете мощных фар вездехода неслись навстречу мелкие снежинки. Иван слышал, как Цырен что-то бормочет.

— Ты как там? — спросил он, все время осматривая свою часть неба.

Бормотание прекратилось.

— Нормально, — ответил Цырен. — Молитву читаю, буддийскую. От злых духов.

Он вскочил и, пробежав несколько шагов, прыгнул в сугроб.

А сверху Ивана накрыла черная, чернее ночного неба огромная тень… Иван отстраненно почувствовал, как ожил в руках автомат, снова перекатился, вскочил на ноги, выстрелил…

Тварь на этот раз и не целилась в Ивана, она без труда схватила за гусеницу снегоход, подняла его в воздух и швырнула вслед убегающему Ивану. И было бы, наверное, на свете одним Иваном меньше, если бы он не поскользнулся. Иван упал навзничь и так треснулся затылком о лед, что на мгновение из него дух вышибло. Автомат отлетел в сторону.

Словно выпущенный из пращи, снегоход, пролетев в каком-нибудь полуметре от лица и обдав Ивана холодом и снегом, вспахал сугроб, зарывшись в него наполовину. Хурмага яростно взревел, увидев, что Иван остался невредимым, и ринулся вниз. Иван зубами стащил меховую перчатку, выхватил боевой дедов нож, с которым не расставался, и приготовился к схватке. Вдруг застрочил автомат Бадманова.

Хурмагу откинуло в сторону, он зашипел, на мгновение зависнув в воздухе над Иваном, и Иван поразился, какой крупный Хурмага и какие огромные у него крылья.

Он шарил вокруг руками, надеясь все-таки нащупать в снегу автомат, но Хурмага бешено заработал крыльями и исчез в вышине. И на дороге стало тихо, словно и не было ничего.

— Ива-ан, ты живой? — позвал Цырен. — Иван!

— Что-то не помогла молитва, — сказал Иван, обращаясь больше к самому себе. — Да живой я! — закричал он Цырену. — Живой!

Иван копался в снегу, не на шутку струхнув, что потерял автомат, нашел, облегченно выдохнул, несколькими движениями очистил оружие от снега, проверил. Нашел и перчатку.

— Давай, Иван, уходить… — Бадманов не расслаблялся, целился из автомата в небо. Иван тоже вскинул оружие. Вдвоем побежали к вездеходу, то и дело оглядываясь. Тогда и услышал Иван тот самый страшный крик, словно из человека не только кровь вытягивают, но и саму душу…