— А этот ваш Олег тогда кто?

— Олег Альбертович, — Фуфендуйский выделил голосом отчество. — Как кто? Великан, конечно.

— Кто, простите? Великан?

— Да, самый настоящий.

— Эм… А зачем он для портрета?

Фуфендуйский закатил глаза, удивляясь моему невежеству, и терпеливо пояснил:

— Так положено. У каждой новобрачной пары должен быть портрет, где они стоят на ладошке великана. Ну что вы кривитесь? Такая традиция, не хуже других, между прочим.

— А нельзя эту “ладошку” просто пририсовать? Обязательно нужен её хозяин?

— Пририсовать?! — Фуфендуйский схватился за сердце. — Да как вы вообще могли такое подумать? Мы честные творцы! Никакого приукрашивания и магии! Только честное отображение реальности!

Он так разволновался, что схватил со стола кауаффейницу и выпил залпом, даже не заметивкипяток. И, вращая глазами, рухнул на стул, вытащил веер и принялся яростно обмахиваться.

— Пририсовывают только разорившиеся до рваных штанов роды. А вам даже при разорении придётся брать великана. Статус, знаете ли! Вы бы знали, чего мне стоило подстроить расписание Олега Альбертовича под ваше. То у вас осада, то война. А он великан популярный, у него график на два года вперёд расписан.

— Уговорили, давайте вашего Олега.

— Альбертовича! Тёмными богами прошу, только по имени-отчеству. Он же творческий великан, у него муза! И райдер, между прочим, на три страницы.

Чтоб я так жил, обалдеть просто. Вот кем надо быть — творческим великаном! Ходишь по свадьбам, даёшь новобрачным постоять на ладони, требуешь уважительного отношения и денег. Удобно устроились, хочу заметить. Интересно, эту традицию они сами придумали или приспособились к существующей? И кто был тот умник, первым уговорившим великана дать новобрачным постоять на ладошке для позирования художнику?

Великан произвёл неизгладимое впечатление на обитателей замка. Такого масштабного гостя здесь никогда не видели! Даже мне стало не по себе: ростом в три этажа, тяжёлая поступь, породистое лицо тёмного дворянина, парадный костюм и начищенные туфли. Рядом с ним даже граждане пенсионного возраста чувствовали себя детьми.

— Какой мужчина! — вздохнула бабушка, наблюдая за великаном с крыльца дворца.

— Что? — нахмурился оказавшийся рядом мумий.

— Большой, говорю.

— Да, такого не прокормишь.

Я согласно кивнул: спасибо тёмным богам, что у него график и другие заказы — останься такой гость на свадьбу, продуктов пришлось бы заказывать в три раза больше. А если он возьмётся орать “горько”? Половина гостей оглохнет, а половина сляжет с инфарктом.

— Дяденька!

К великану подбежала Дитя Тьмы и потыкала в туфлю вилкой. Олег Альбертович даже не заметил кроху.

— Дяденька! — девочка заорала, переходя в ультразвук.

— А? Что?

Великан наклонился, пытаясь рассмотреть девочку.

— Дяденька, а ты светлых ногами топчешь или ручки-ножки им отрываешь?

Олег Альбертович закашлялся от неожиданного вопроса. Дитя восприняла это как ответ.

— Значит, ручки-ножки, — она кивнула, — очень хорошо. Будешь отрывать — меня позови, я покажу кому.

— Вы, как всегда, вовремя! — к великану уже бежал Фуфендуйский, крича и размахивая руками. — Даже чуть-чуть раньше! Через десять минут мы будем готовы начать!