Это потрясающее ощущение сохранялось еще минуты четыре, а затем пропало.

Вошедший в спальное купе Тома человек в черном забрал дорогую на вид ручку; следующей его добычей стал серебряный крест отца Келли. После чего вор перешел в другие купе первого класса, где выкрал позолоченный зажим для денег Макса, серебряную щетку Элеоноры и фирменные солнечные очки Кристобаля стоимостью в четыре сотни долларов. Последней на данный момент целью стало купе Гордона Мерриузера: вор похитил у юриста модные часы, наличные и карманный компьютер «Палм Пайлот». Все преступления были совершены в течение десяти минут – у этого человека имелся большой криминальный опыт. Никто ничего не заметил, а когда по коридору прошла Реджина, чтобы заново наполнить кофейник у лестницы, вора с добычей и след простыл.

Первое ограбление поезда в Соединенных Штатах произошло в 1866 году в Индиане на старой железнодорожной линии Огайо – Миссисипи. Двух грабителей – бывших солдат, участников Гражданской войны, брошенных на произвол судьбы после почетной сдачи Ли[26], – быстро схватили. За этим последовало множество других ограблений, однако бурный рост щедро финансируемого детективного агентства Пинкертона, сотрудники которого в среднем стреляли намного лучше, чем их добыча, включая банду Джесси и Франка Джеймсов, вскоре положили конец этому прибыльному бизнесу. Ехавший же в «Кэпитол Лимитед» вор прилично заработал без единого выстрела. Бедняга Джесси, несомненно, обзавидовался бы.

Том с Элеонорой стояли перед входом в курительную комнату и делали глубокие вдохи, чтобы очистить легкие.

– Ты просто разнесла этого парня. Выражение его лица… это было потрясающе.

Он заключил ее в объятия, на которые она ответила лишь отчасти.

– Слава богу, что в Тель-Авиве нашелся раввин-шахматист. Как там его звали?

– Не помню, – тихо ответила женщина.

Лэнгдон посмотрел на нее, и его прекрасное расположение духа испарилось, сменившись куда более угрюмым. Какой-то раввин, Тель-Авив, сцена их последней встречи, больше похожей на чертову битву.

Тому не следовало этого делать, и он это знал, но все равно не мог устоять: мозг и язык как будто настроились на то, чтобы сболтнуть в неподходящий момент:

– Можешь рассказать мне теперь, когда у тебя было столько лет на раздумья?

– Рассказать что?

– О, даже не знаю; быть может – для начала, – причины, по которым ты бросила меня много лет назад? С этого начнем, а дальше разберем остальное.

– Хочешь сказать, ты понятия не имеешь почему?

– Откуда мне знать? Твои слова тогда были лишены всякого смысла.

– Потому что ты, как обычно, не слушал. Не моя проблема.

– Ты прекрасно понимаешь, что это чушь.

– Я не собираюсь стоять и выслушивать твои бессвязные речи.

– Ты права. Сядь на пол, а я продолжу. Я готовился к этому годами. Собственно, я могу вести «бессвязные речи» до тех пор, пока старый добрый «Саутвест Чиф» не доедет до Тихого океана, – а это будет через три дня!

– Я знала, что так все и выйдет, – поняла это, как только увидела тебя. Ты ни капли не изменился.

– Чего именно ты ожидала, Элли?