Элор прижался горячими, почти раскалёнными губами к моим губам и резко отступил, до крови закусывая свою губу. На его лице была такая невыразимая мука, в глазах такая дикая ярость вперемежку с болью… А я смотрела на эту стекающую по коже алую каплю, и мне тоже было больно. Меня начало трясти от воспоминания, как я попробовала его кровь, как меня ломало, уничтожало, сжигало ревностью, как смешивались желание и боль, как сцены близости перетекали в образы растерзанных родных и снова разум скатывался в страсть, а потом в воспоминания о мёртвых, и снова в страсть — и пытка казалась бесконечной!

Не сводя с меня больного взгляда, Элор отступил ещё на шаг. В его лице была и мука, и мольба.

Вдохнув, я позволила лёгким расправиться, определённым образом напрячься мышцам живота, напрячься голосовым связкам, подготовиться к управляющей драконами тональности.

— Ты не любишь меня, — приказала я, но голос сорвался в фальшивящую хрипотцу и получился почти женским.

Тогда я осознала, что меня по-прежнему трясло от эмоций.

В этот момент невозможность управлять собственным голосом — последним оставшимся средством манипуляции — испугала меня настолько, что я просто молча смотрела на Элора.

Казалось, ещё один звук, и я окончательно перестану управлять голосом, он выдаст меня.

Элор оставался на прежнем месте и смотрел на меня. Пристально. Прожигающе. Настороженно.

— Ты никуда не уйдёшь, — повторил он таким тоном, словно пытался имитировать мои подчиняющие интонации.

У него, конечно, не получилось, и я бы могла высказаться по этому поводу, но страх перед его яростью, которую он сейчас так ярко демонстрировал, пересилил.

Как Халэнн, как вассал я должна была склониться перед ним, а как его избранная я могла упрямиться и требовать…

Поколебавшись мгновение, я вцепилась в потрескавшиеся подлокотники и склонила голову. Молча. В знак покорности.

Судорожно вздохнув, Элор подошёл ко мне, прошептал:

— Меняю один твой поцелуй на одни объятия. Добровольные. Нежные.

Он протянул ко мне руки ладонями вверх, я видела их краем глаза: его пальцы дрожали так же сильно, как мои.

Поменять поцелуй на объятия? Выгодное для меня предложение. Но я не могла сказать «Да», оцепенение меня не отпускало, я боялась окончательно потерять контроль над собой.

Этот страх раздражал, злость на него нарастала, пробуждала во мне пламя, и я оттолкнулась от кресла, шагнула вперёд, распахивая руки, обхватывая Элора за талию и прижимаясь к нему. Не было больше запаха раскалённого металла — сладость корицы застила всё.

— Халэнн, — прошептал Элор, запуская пальцы в мои волосы. — Халэнн…

Он притиснул меня к себе. Гладил лихорадочно по спине, почёсывал основание шеи, снова гладил спину, прижимал.

Я закрыла глаза. Золотая пуговица его мундира вдавливалась мне в щёку, горячие ладони скользили по спине, прожигая сквозь одежду.

Пора было обновить установки на нелюбовь ко мне, отвлечь от себя. Я потянулась к шее, хотелось коснуться её, проверить, что с горлом всё в порядке хотя бы с внешней стороны, физически. Элор перехватил мою руку, прижал к своей груди и стал гладить.