Хойла пробила паника. Тело онемело, и он уже не мог держаться на плаву. Николас погрузился под поверхность и вроде как слышал какие-то крики, но ничего не мог видеть, потому что к этому моменту уже ослеп. Рот по-рыбьи открылся, и Хойл пошел ко дну, ощущая, как вода словно опаляет внутренности.

Через несколько минут он был мертв.

К тому моменту как о происходящем догадался Симеон, спасать его работодателя было уже поздно. Симеону удалось отменить команду закрытия замков, но, едва почуяв, чем сейчас пахнет воздух в бассейной, он был вынужден активировать ее снова. В качестве дополнительной меры предосторожности личный помощник до проветривания помещения покинул пентхаус, и лишь затем, после всех манипуляций, один зашел внутрь. Здесь он неподвижно стоял, уставившись на подвешенное словно в невесомости тело Хойла.

На поясе у Симеона запиликал сотовый. Дисплей указывал, что звонят с частного номера.

– Симеон, – послышался в трубке низкий густой голос.

– Кто это?

– Я думаю, ты догадываешься.

Да. Можно было догадаться: звонит тот темнокожий, Луис.

– Это твоих рук дело?

– Моих. Я что-то не вижу, чтобы ты кидался его спасать.

Симеон инстинктивно огляделся, озирая громады зданий, окружающие бассейн. Их окна смотрели встречно, бесстрастные и немигающие.

– Он являлся моим работодателем. Я был нанят его защищать.

– Но не погибать за него. Ты делал все, от тебя зависящее. Нельзя защитить человека от него самого.

– Я мог бы пуститься по твоему следу. На кону моя репутация.

– Ты охранник, а не весталка. Думаю, твоя репутация восстановится. Если пустишься за мной, это может пагубно отразиться на твоем здоровье. Поэтому советую воздержаться. Вряд ли ты был полностью в курсе того, что происходило между Хойлом и Лихагеном. Ты не кажешься мне человеком, готовым с легкой душой подставить другого. А может, я ошибаюсь. Может, ты бы хотел со мной столкнуться.

Симеон какое-то время молчал.

– Ладно, – произнес он. – Я устраняюсь.

– Хорошо. В городе не оставайся. Не оставайся даже в стране. Я уверен, человек с твоими способностями без труда пристроится где-нибудь еще, вдалеке отсюда. Хороший солдат всегда найдет себе подходящую войнушку.

– А если я этого не сделаю?

– Тогда наши пути могут снова пересечься. Мне кто-то однажды сказал: «Избегай оставлять свидетелей». Как бы мне в этом качестве не начать усматривать тебя. Я бы этого не хотел.

Разговор на этом закончился. Свой мобильник и пропуск секьюрити Симеон оставил у бассейна. Покинув пентхаус Хойла, он прошел через вестибюль, спустился в лифте и быстро, хотя и непринужденно, вышел из здания. Со своих высот на него величаво взирали небоскребы – горной грядой, отражая своими окнами позднее осеннее солнце и небо, словно подернутое молочно-золотистой тканью. Симеон ни минуты не сомневался в своей везучести: ему дарована жизнь. И лишь легкий оттенок стыда тлел от ощущения, что он сейчас убегает, скрывается. Одного этого Симеону хватило на то, чтобы, приостановившись, расправить плечи в попытке восстановить свое достоинство. Он оглядел окружающие здания, переходя глазами от карниза к карнизу, от окна к окну. И спустя какое-то время кивнул и себе, и человеку, который – он знал – наблюдает за его перемещением.