– Это бесчестие, милорд. Хинанда не заслуживает…

– Я знаю, – ответил он и снова поцеловал, но теперь не стал углублять поцелуй. Вновь оторвался, чтобы продолжить: – Уже очевидно, что нам с ней нужно поговорить… сразу же после ее возвращения. Это всем было очевидно. Я, кажется, один до последнего отрицал… Женщина дракона – всегда единственная, а это означает, что моя любовь к ней…

Он сбился и снова вернулся к поцелую. И на этот раз, когда наши языки соприкоснулись, позорно простонала уже я. Да зачем же эти ощущения созданы настолько немыслимыми? Я толкнула теперь резко, вскинула голову, посмотрела в желтые глаза, накручивая себя на ярость – только она могла нас обоих спасти:

– Нет, милорд! Ваши с ней отношения – это лишь ваше дело. Но пообещайте мне, что никогда не захотите расстаться с Хинандой из-за меня!

Элвин усмехнулся, хотя его улыбка выглядела кривой и вымученной.

– Я точно сейчас должен пообещать именно это? Княжна, остынь немного. Я пока сам не понимаю, каким образом и зачем мне вообще эти чувства, представления не имею, что с ними делать, но путей назад ведь уже нет. Неужели сама не видишь, что их нет?

Я вырвалась из теплых объятий, почти в беспамятстве залетела в помещение и пронеслась по коридору. Покои, к счастью, были не заперты, потому я уже через полминуты оказалась в нашей спальне, как будто дверь была моей абсолютной защитой от всех невзгод.

– Айса? – Марита, оказывается, уже забралась в постель и теперь из-под одеяла уставилась на меня. – Боги, что случилось? На тебе лица нет!

– Я просто забыла сегодня помолиться. Спи, а я прямо сейчас это сделаю.

– Ты хоть меховую накидку сними, – посоветовала она, успокаиваясь.

Но мне было плевать на неудобство и навалившуюся после мороза жару комнаты. Я рухнула на колени и сцепила руки, запела, иногда давясь накатывающими слезами. А потом повторила молитву еще раз, и еще. И наконец-то почувствовала, что богиня снова смотрит на меня – и, возможно, даже немного жалеет, настолько я удручающе выглядела в своем смятении. По крайней мере, нервы начали расслабляться, голова снова вставала на место, и от недавнего сумасшествия оставалась только память, но она освобождалась от эмоций.

Под тихое сопение Мариты я поднялась на затекшие ноги, медленно переоделась, подошла к зеркалу и причесалась. Потом села в кресло перед окном и наблюдала, как мир вокруг постепенно светлеет, как серый снег становится белым. Я сидела так часами в спокойном ожидании, когда подруга проснется.

И, когда это произошло, посмотрела прямо и сказала без малейших эмоций:

– Собирай вещи, Марита, мы с тобой вернемся в наше общежитие. Не думаю, что угроза все еще существует. Если она вообще когда-нибудь была.

– Что? – она потерла заспанные глаза. – Почему? Разве нам здесь жить не здорово?

– Потому что вчера я поняла, что у тебя ничего не случится – ни с Майером, ни с кем-то еще. Я вообще ошибалась, когда делала эту ставку. Аштар вернулся, и ты сразу забыла, что существуют другие мужчины.

Подруга густо покраснела, отвела глаза.

– Из-за меня, что ли?

– Не только. – Я встала с кресла. – Но у нас теперь нет ни одной причины здесь оставаться и продолжать злоупотреблять гостеприимством шелле. Мы и так нарушили все возможные нормы приличия.