Джонни и десятник невольно рассмеялись от радости при виде этой красоты, похожей на каплю солнечного света.

Джонни протянул здоровую руку и подхватил алмаз в воздухе. Он потер его между пальцами, наслаждаясь его маслянистой поверхностью, потом повернулся и протянул камень Старику.

Старик взглянул на алмаз и кивнул. Затем поднял вортоник пальто и посмотрел на часы.

— Уже поздно. Я должен возвращаться в Кейптаун.

— Вы не останетесь до конца проверки, сэр? — Джонни понял, что говорит слишком энергично. — Потом сможем выпить. — И, сказав это, вспомнил, что у Старика алкоголь вызывает отвращение.

— Нет, — Старик покачал головой. — Я должен вернуться сегодня вечером. — И прямо взглянул Джонни в глаза. — Видишь ли, сегодня Трейси выходит замуж, и я должен быть там.

Тут он улыбнулся, увидев выражение лица Джонни, но никто бы не догадался о значении его улыбки, да никто ее и не видел.

— Ты разве не знал? — спросил он, по-прежнему улыбаясь. — Я думал, ты получил приглашение. — И вышел из барака на яркий солнечный свет, где его ждал джип, чтобы отвезти на взлетную полосу в песчаных дюнах.

Боль в раненой руке и слова Старика не давали Джонни уснуть, хотя он отчаянно нуждался во сне. Было уже два часа ночи, когда он наконец отбросил одеяло и зажег лампу у своей лагерной кровати.

— Он сказал, что я приглашен. Клянусь Господом, я там буду.

Всю ночь и все следующее утро он провел за рулем. Первые двести пятьдесят миль шли по пустынной песчаной и каменной дороге, затем он добрался до скоростного шоссе и на рассвете повернул на юг по обширным равнинам и через горы. В полдень он увидел приземистый голубой силуэт Столовой горы на фоне неба, возвышавшейся над городом.

Он остановился в отеле «Вайнъярд», торопливо умылся, побрился и переоделся.

Все вокруг старого дома было заполнено дорогими автомобилями, машины были припаркованы по обе стороны улицы, но он нашел место для своего пыльного лендровера. Джонни прошел через белые ворота и зеленые газоны.

В доме играл оркестр, через открытые окна доносились голоса и смех.

Джонни вошел через боковую дверь. Коридоры были заполнены гостями, и он пробирался через них в поисках знакомого лица в этой толпе громкоголосых жестикулирующих мужчин и хихикающих женщин. И наконец увидел одного знакомого.

— Майкл. — Майкл Шапиро оглянулся, и на лице его ясно отразились противоречивые чувства: радость, удивление и тревога.

— Джонни! Как я рад тебя видеть.

— Церемония кончилась?

— Да, и речи тоже — слава Богу. — Он взял Джонни за руку и отвел в сторону. — Позволь предложить тебе бокал шампанского. — Майкл подозвал официанта и вложил в руку Джонни хрустальный бокал.

— За новобрачных, — сказал Джонни и выпил.

— Старик знает, что ты здесь? — Майкл задал вопрос, который жег ему рот, и когда Джонни покачал головой, выражение Майкла стало задумчивым.

— Майкл, каков он, муж Трейси?

— Кенни Хартфорд? — Майкл обдумал вопрос. — Думаю, с ним все в порядке. Мальчик с виду приятный, много денег…

— Как он зарабатывает на кусок хлеба?

— Папа оставил ему целую буханку, но чтобы занять время, он занимается фотографией. — У Джонни опустились углы рта.