– Кто ты такой? – спросил Сабанай. – На самом деле?

Еще вчера они думали, будто знают, кто этот широкоплечий рус с красным пятном на пол-лица. Теперь уже поняли, что ошибались.

– Мое имя Хельги Красный. Я – племянник того Хельги, что был князем русов и завоевал с ними много земель. Даже почти захватил Константинополь.

– Ты русский князь? – спросил кто-то из греков.

– Я князь моей русской дружины, и мой род правит в Киеве. Этого вам достаточно. Теперь давайте поговорим о том, что с вами будет дальше.

Ему было видно, как при этих словах два десятка его слушателей переменились в лице. До этого на них было изумление, недоумение, недоверие – за ночь не все разобрались, кто же стоит во главе вражеского войска, возникшего внутри города без приступа и битвы у ворот. Даже понявшие, что город во власти русов, думали увидеть на этом месте какое-то иное лицо, незнакомое. Теперь же недоумение сменилось напряженным тревожным вниманием.

– Я предлагаю вам, старейшины Самкрая, выкупить жизнь и свободу себе, своим домочадцам и единоверцам. В городе есть общины жидинов, христиан, хазар-тенгрианцев, булгар-бохмитов, касогов, ясов и греков, то есть всех христиан. Сколько человек в каждой общине? Ты первый, Исидор.

До этого дня Хельги несколько раз присутствовал на совете у Элеазара и знал всех глав городских общин. Жидин Ханука сидел на полу и царапал писчей палочкой по восковой табличке, записывая ответы. Вид у него был глубоко несчастный. Ночью его вынудили участвовать в захвате башни, напомнив, что если в Киев не вернется Хельги, то и вся его родня в Козарах покинет их навсегда. Теперь ему приходилось служить Хельги, как по пути сюда Хельги якобы служил ему.

Старик Иегуда и вовсе был так потрясен этими событиями – поняв, что уже год был игрушкой в руках коварных идолопоклонников, – что слег больной. Лишь Синай, сидевший на полу с другой стороны от хозяйского места, держался бодрее товарищей, и в его темных глазах блестело любопытство: и что дальше?

– В городе сейчас около пяти тысяч человек, – сказал Хельги, когда все ответы были получены и записаны. – Считая женщин и детей. Я устанавливаю выкуп по двадцать шелягов за каждого мужчину, то есть с семьи.

По скамьям пробежал ропот.

– Это не так много для города, что служит торговыми воротами каганата с западной стороны, – перебил боспорцев Хельги. – И вполне вам по силам. Вы сами знаете, что я очень добрый, потому что в Константинополе за хорошего раба дают двадцать золотых номисм, и у меня есть корабли, чтобы отвезти вас всех туда и продать. И тебя самого, Исидор, ты еще достаточно крепок, чтобы за тебя дали двадцать номисм! А еще вывезти все товары и имущество, а город выжечь. Ну, то, что здесь может гореть… Но я не хочу этого делать. Мы желаем сохранить возможность торговать с каганатом через Самкрай. Поэтому, если мы придем к соглашению, я не стану никого убивать и даже забирать пленников для продажи.

– Соглашение! – Яс по имени Асах – рослый худощавый мужчина с черными усами и впалыми щеками, яростно взмахнул правой рукой и ударил себя по колену (левая у него была перевязана и подвешена к груди). – Ты явился сюда, как волк, обманом или колдовством ночью проник в город, убил сотни людей, даже женщин, и хочешь соглашения!