Сорванец Майкл потянулся ко мне.

– Ах да! Я же и тебе принес новую игрушку. Пора тебе уже переходить от вертолетов к самолетам. Пока не летающий. Осваивай.

Отец осторожно опустил сына на пол. Тот, не выпуская вертолет, потянулся к новой игрушке.

– Ну а вас – с днем рождения! И маленький подарок. Это чтобы Эшли оторвать от кухни и вывезти в город. Вы достойны хорошего ресторана. Ну и десертов там много. Майклу, думаю, тоже понравится!

– Спасибо! – подошла к нам Эшли.

– Спасибо! – поблагодарил и хозяин дома. Затем широким жестом показал в сторону импровизированного бара: – Что будете пить?

– Виски.

– Конечно! «Бурбон»?

– Безусловно! Со льдом! На улице жарко.

Он соорудил виски со льдом и повел меня знакомить с гостями. Все были сотрудниками компании и жителями этого городка. Они дружески улыбались, трясли мою руку.

А мне был интересен только один гражданин в этой толпе. Скотт. Он же Скотников Евгений, по совместительству – Джон.

Но нельзя бросаться к нему сломя голову.

Джон стоял в стороне. К нему периодически подходили мужчины, что-то говорили, улыбались, но стоило отойти, как улыбки стирались с их лиц. Было видно, они понимали, что Скотт начальник и без него намного лучше.

Да и сам Скотников не совсем был рад этому мероприятию. Хотя, судя по всему, с хозяином дома они были в дружеских отношениях. И улыбки, и слова выглядели вполне искренними.

Обходя со стаканом гостиную, я подошел к Скотту.

– Смотрю, вы осваиваетесь здесь быстро. Стали популярны, – приподняв свой бокал на уровень глаз, заметил он.

– Знаете, мне не нужна такая популярность.

– Согласен, – кивнул Джон. – Смотрю, вы тяготитесь своей ролью спасителя.

– Конечно, Джон! Я приехал по делам, и имидж спасателя не входит в мои планы.

– У вас получилось? Вы достигли своей цели?

В произношении, особенно после выпитого, у него чувствовался русский акцент. И даже построение предложений получалось по-русски. Англоговорящий так не скажет.

– Не совсем то, что я ожидал, но над некоторыми участками можно подумать. Взвесить все «за» и «против» и решиться на приобретение участков под разведку и добычу нефти и газа.

– Вы – интересный человек! Когда везде сворачивается добыча и производство, потому что чертовы саудиты, кол осиновый им в сердце, роняют цену на нефть и вся нефтегазовая промышленность летит к чертовой матери, вы собираетесь вкладывать деньги в заведомо убыточный проект. Зачем?

– Падение не может продолжаться бесконечно. Это как маятник. Все зависит от амплитуды. Как синусоида. В идеале, хотелось бы, чтобы ее пики не сильно отклонялись от серединного – нулевого вектора. Не более чем на пять процентов. Так меня учили. Но это только в учебниках по экономике, всего лишь теория. Жизнь преподносит иные ужасы. И кризисы становятся все более цикличными, и период их уменьшается, а глубина падения увеличивается. Процесс рецессии увеличивается, а вот время периода роста уменьшается.

– Хм. Скажите, низкая цена достигла своего «дна»?

– Думаю, что достигла. Но повышаться сильно не будет. Саудовская Аравия ждет. Ну и ИГИЛ, конечно, с его контрабандными поставками нефти по десять долларов за баррель, не способствует росту. Добывают варварским способом, продают за бесценок, сбивают цену. Экологического контроля нет. Им можно творить на подконтрольной территории все! Насыщают страны-изгои, те не покупают на легальном рынке. Ну и, по слухам, многие страны запускают танкеры под флагами этих «изгоев» и заливают свои хранилища нефтью за гроши. А когда она попала в нефтехранилища у себя дома, то уже никто не отличит и не докажет, где нефть, купленная на бирже, а где – на «черном» рынке. Поэтому и цена нефти колеблется. Отобьют нефтяные скважины у боевиков Исламского государства, нефть пойдет вверх, а не отобьют…