– Никакого тату у месье кюре нет! Только не у него! – тут же заявила Каро, с самого утра щеголявшая с бумажной рыбкой, прицепленной к спинке ее жакета. Рыбка появилась там сразу после мессы, и я подозреваю, что тут замешана либо сама Жолин, либо Пилу, либо Ру, который все утро проторчал в тату-салоне, помогая Розетт туда перебираться.

Да, для самостоятельной жизни Розетт, пожалуй, слишком молода. Но и переезжает она совсем не далеко. А для того чтобы действительно стать мастером в таком искусстве, необходимо достаточное помещение, да и арендная плата оказалась нам вполне по карману. Как ни странно, Анук нисколько не удивилась и сказала, что всегда знала: Розетт для работы с шоколадом не создана. «Уж больно она непостоянная, переменчивая и совершенно недисциплинированная», – заявила Анук, а я не выдержала и рассмеялась. Оказывается, Анук, которой только что двадцать один исполнился, которая только что вышла замуж и теперь собралась лететь на другой конец света, знала о таких вещах больше, чем я…

Однако обе мои дочери, несомненно, обладают и мудростью, и бесстрашием, и решительностью.

Я тоже когда-то всем этим обладала. И сегодня мне почему-то кажется, что я, возможно, сумею возродить в себе эти качества – вернуть их, как нечто, казавшееся навсегда потерянным, но вновь принесенное начавшимся приливом. Всё возвращается.

– Тебе помощь не нужна? – поинтересовалась Анук, глядя, как я выставляю на стол большие стеклянные банки с изюмом, вишнями, разноцветной глазурью и орехами и собираюсь украшать mendiants.

– Конечно, – улыбнулась я. – Ведь это мое любимое лакомство.

Давно уже Анук не выражала желания мне помочь. И вот теперь она с удовольствием взялась за это – словно ребенок, который в последний раз решил поиграть с любимыми игрушками, прежде чем навсегда их отложить и убрать в ящик. Миндаль, лимонные цукаты, пухлые темные вишни, зеленый кардамон и золотистые глазурные «брызги», хорошо оттеняющие густой темный цвет шоколада. Когда-то этим лакомством торговали разносчики, бродя от дома к дому, от двери к двери; mendiants – настоящие короли и королевы дорог, позолоченные, блестящие, великолепные.

– Я сделаю на них разные мордашки, – предупредила меня Анук.

– Ты всегда их делала, – улыбнулась я.

Смерть. Шут. Башня. Перемена. На этот раз шутом, пожалуй, оказалась именно я. И осталась в дураках. Слишком долго я боялась этого ветра, слишком долго пряталась от правды. И сейчас у меня такое ощущение, словно небо после бури наконец прояснилось. И пусть ветром сорвало крышу с моего дома, но солнце все же светит вовсю, и дети мои стали совсем взрослыми, и я почему-то испытываю не чувство утраты, а множество открывающихся передо мной разных возможностей.

В жизни может случиться что угодно, Вианн, звучит у меня в ушах голос матери. Смерть. Шут. Башня. Перемена. Колесо Фортуны продолжает вращаться и будет вращаться, пока все на свете не завершит очередной круг.