— Odonodactylus syllarus[18], — пробормотала Гленна. — He самый крупный из видов, но, будем надеяться, достаточно большой.

— А кто они такие? — благоговейным шепотом поинтересовалась Джен.

— Вообще-то хищники...

Берсеркер, сосредоточенный лишь на своих жертвах, не обращал ни малейшего внимания на преследующую его козявку, пока пробойник почти не настиг его. Только тогда робот остановился и начал разворачиваться.

Не успел он развернуться даже наполовину, как его бурое тело сильно дернулось вперед от удара, нанесенного пробойником с такой скоростью, что человеческий взгляд не успел за ним уследить. Акустические датчики исправно донесли громкое, отчетливое «Крак!». Еще не успев восстановить равновесие, берсеркер уже выбросил вперед разрывающий коготь вроде того, которым вспорол акулье брюхо изнутри.

И снова невидимый, молниеносный выпад с расстояния в палец. От всех ножек берсеркера, опиравшихся о дно, от удара взмыли фонтанчики песка. Твердый керамический коготь, расколотый поперек, повис бесполезным придатком.

— Я ни разу не встречала у живых существ более стремительных движений. Они наносят удар особыми сяжками... ну, можно сказать, локтями, питаются в основном покрытыми твердым панцирем крабами, двустворчатыми и брюхоногими моллюсками. Тот, что Ино подарил тебе в шутку, еще мелкий экземпляр. Рак длиной в мою ладонь способен наносить удар с такой же силой, как четырехмиллиметровая пуля, а тут у нас есть образчики и покрупнее.

Еще один голодный пробойник вышел на след бурой панцирной твари, чрезвычайно похожей на краба. Глаза второго пробойника вертелись на стебельках, прикидывая расстояние. Этот так называемый краб был более крупный и иначе окрашенный. В то самое мгновение, когда берсеркер, выдвинувший новое орудие — острое и тонкое, — рассек противника надвое и обернулся, Клаус разглядел (а может, почти разглядел или вообразил, что разглядел), как пара самых длинных передних конечностей нового участника поединка распрямилась и опять сложилась. Снова фонтанчики песка взметнулись из-под ног двух созданий — живого и неживого. Под ослепительные электродуговые сполохи коротких замыканий по твердой коричневой поверхности зазмеилась трещина...

Четыре минуты спустя трое людей все еще не отрывали глаз от экрана, не решаясь нарушить молчание даже вздохом. Акустические датчики доносили из всех уголков пруда непрекращаюшийся шквал щелчков. На экране по-прежнему разворачивалась сцена первой схватки один на один.

— Люди иногда называют акул агрессивными, ужасными, смертоносными машинами. По-моему, если перевести их в одну весовую категорию, акулам тут и не светит.

Отвешивающий щелчки ротоногий рак ухватил шестью утыканными шипами передними конечностями изувеченный корпус своей жертвы, на котором еще дергалась одна-единственная керамическая ходильная ножка, и потащил его к камню, где устроил засаду. Там он привалил межзвездный ужас к камню, как кузнец-лилипут, пристраивающий металл на наковальне. От следующего удара — пусть невидимого, но вообразимого, будто парный удар карате наотмашь — осколки крепкого корпуса прямо-таки разлетелись по воде вперемешку с хрупкими электронными компонентами. Как, до сих пор не видать нежного, вкусного мясца? Тогда получай снова...