— Теперь можете выплюнуть трубку.

Она послушно выплюнула трубку и открыла глаза.

— Ой, так вы настоящий? — прошептала девушка, выпутала из складок одеяла одну руку и провела ею по броне скафандра. — Ой, дайте мне снова прикоснуться к человеку! — Она прижала ладонь к его открытой шеке и шее.

— Я достаточно настоящий. Вам больше ничего не угрожает.

Один из суетившихся докторов внезапно оцепенел, уставившись на девушку, затем развернулся и ринулся прочь. Что стряслось?

Остальные не теряли хладнокровия, заверяя девушку, что помогут ей. Она все не отпускала Митча и чуть ли не забилась в истерике, когда медики попытались вежливо оттеснить его прочь.

— Пожалуй, вам лучше остаться, — решил доктор.

Он так и сидел рядом с ней, держа за руку, снял только шлем и рукавицы скафандра. Когда ей делали медицинские процедуры, глядел в сторону. Врачи по-прежнему переговаривались спокойно и негромко — очевидно, не находя ничего опасного.

— Как вас зовут? — спросила девушка, когда медики на время оставили ее в покое, забинтовав голову. Ее изящная ладонь выскользнула из-под простыней, чтобы не терять контакта с рукой Митча.

— Митчелл Спэйн. — Теперь, получше приглядевшись к этой молодой женщине, он уже не рвался прочь. — А вас?

На лицо набежала тень:

— Я... я не знаю.

Внезапно у дверей лазарета поднялась какая-то суматоха; главнокомандующий Карлсен протиснулся мимо протестующих докторов в зону карантина. Остановился Карлсен только рядом с Митчем, но смотрел не на него.

— Крис! — сказал он девушке. — Слава богу! — У него на глазах стояли слезы.

Леди Кристина де Дульсин обратила взгляд с Митча на Иоганна Карлсена и завизжала от невыразимого ужаса.

— Итак, капитан, поведайте мне, как вы нашли и вынесли ее.

Митч начал свой рассказ. Они сидели с Карлсеном один на один в его кабинете рядом с мостиком флагмана, смахивающем на монашескую келью. Бой окончился, берсеркер превратился в изувеченный, безвредный остов. Больше ни одного пленного в нем не обнаружили.

— Они собирались отправить ее ко мне, — промолвил Карлсен, устремив взор в пространство, когда Митч окончил свой рассказ. — Мы атаковали до того, как он успел запустить шлюпку в нашу сторону. Он держал ее подальше от боя и все-таки послал ко мне.

Митч не отозвался ни словом.

Взгляд покрасневших глаз Карлсена был прикован к нему.

— Поэт, ей сделали промывание мозгов. Это можно сделать довольно радикально, если воспользоваться естественными склонностями индивидуума. Полагаю, она никогда не питала ко мне особых чувств. Она согласилась на брак по политическим соображениям... она кричит, даже если доктор просто-напросто упоминает мое имя. Говорят, не исключено, что с ней делали что-то жуткое человекообразные машины, которым было придано сходство со мной. Других людей она более-менее терпит. Но оставаться наедине она хочет только с вами, нуждается она в вас.

— Она и вправду плакала, когда я ушел, но... почему я?

— Естественная тенденция, видите ли. Она... любит... человека, спасшего ей жизнь. Машины настроили ее рассудок так, чтобы вся радость спасения сосредоточилась для нее в первом же увиденном мужчине. Врачи уверяют меня, что такое можно сделать. Ей дают лекарства, но даже во время ее сна приборы регистрируют кошмары, боль, она плачет, призывая вас. Что вы чувствуете по отношению к ней?