Мураками: Ого.

Одзава: После концерта в Нью-Йорке мы отправились в Японию. Я думал, что уж в Японии дирижировать точно будет Ленни, но по дороге в самолете он объявил: «В Японии дирижируешь ты. Тем более что в программе уже напечатано твое имя».

Мураками: То есть он изначально это планировал.

Одзава: И в Японии я снова дирижировал этим произведением.

Мураками: Получается, впервые дирижировать на публике вам пришлось с Нью-Йоркской филармонией?

Одзава: Думаю, да. Хотя, если быть точным, мне уже приходилось до этого стоять за пультом. Во время гастролей по США – кажется, в Детройте – Ленни велел мне дирижировать на бис. Это был концерт под открытым небом. На бис Ленни любил исполнять финал сюиты из «Жар-птицы» Стравинского. Небольшой фрагмент на пять-шесть минут. Когда нас вызвали на бис, он потянул меня за руку и вывел на сцену со словами: «Здесь присутствует молодой дирижер. Вы непременно должны его услышать». Вряд ли зрители были рады, но хоть не стали свистеть, уже хорошо.

Мураками: Среди трех ассистентов он выделял вас.

Одзава: Честно говоря, да – определенная благосклонность имела место. Внезапно оказавшись на сцене, я был совершенно не готов и запаниковал. Но как-то собрался, чудом справился и в итоге даже сорвал аплодисменты. Это был успех. Потом такое повторялось еще два или три раза.

Мураками: Как правило, никто не дирижирует только на бис.

Одзава: Да, это исключение. Мне было неловко перед остальными двумя ассистентами.

Мураками: А сколько зарабатывает ассистент дирижера?

Одзава: Очень скромно. Сначала я был холост и получал сто долларов в неделю. Прожить на эти деньги невозможно. Когда женился, зарплату мне повысили до ста пятидесяти долларов, все равно катастрофически мало. В итоге я прожил в Нью-Йорке два с половиной года. Снимал дешевое жилье. Сто двадцать пять долларов в месяц за квартиру в полуподвале. Просыпаешься утром, открываешь окно, а там ноги прохожих. После женитьбы я стал получать больше, и мы переехали на этаж повыше. Лето в Нью-Йорке очень жаркое, кондиционера у нас, конечно, не было, ночью спать было невозможно, поэтому мы шли в ночной кинотеатр поблизости – выбирали самый дешевый – и спали там до утра. Я жил рядом с Бродвеем, поэтому чего-чего, а кинотеатров в округе хватало. Но когда один фильм заканчивался, надо было выйти в холл. Поэтому каждые два часа мы просыпались и слонялись по фойе.

Мураками: На подработку времени не оставалось?

Одзава: На подработку… У меня на это совсем не оставалось времени. Каждую неделю нам давали новое произведение, приходилось постоянно заниматься. Я был занят под завязку.

Мураками: Когда знаешь, что, возможно, придется выйти на сцену и стоять за пультом, приходится много учиться.

Одзава: Надо знать все назубок. К тому же есть еще два ассистента. Хотя они отвечают за другие произведения, и с ними что-то может случиться, и они не сумеют выступить. Так что их тоже приходилось подстраховывать – тут уж никакого времени не хватит.

Мураками: Да уж.

Одзава: В то время у меня не было других дел, поэтому, как только выдавалось свободное время, я отправлялся в «Карнеги-холл». Про меня говорили, что я там буквально поселился. Но два других ассистента вроде бы где-то подрабатывали. Дирижировали в бродвейских мюзиклах, хорах, что-то в этом роде. А что, если случится накладка? Если они попросят их подменить? Так что из всех троих я, пожалуй, занимался больше других. Ведь если не буду знать все произведения, случись что – закончится катастрофой.