– Они плохо жить, умереть тоже плохо, – и индеец отвернулся, дав мне понять, что разговор закончен.

Но я еще попробовал промямлить:

– Но Вильсон, тот, третий, никого не убивал.

– Он вместе с они. Они убить индейцы в деревня Сероскваке. Много индейцы. Все индейцы. Он умереть. Ты уходить, белый человек. Или ты тоже хотеть туда? Есть место, – и, криво усмехнувшись, он показал рукой на четвертый столб.

Я отвернулся, с трудом давя набегающие слезы; плакать мне хотелось, наверное, в первый раз после того, как я расстался с детством. Вот тебе и «благородные дикари»!

Неожиданно кто-то взял меня за плечи. Я повернул голову и увидел одного из тех самых странных «черно-зеленых» воинов. Он посмотрел на меня и сказал:

– Два года назад в этих местах жили сотни сасквеханноков. Именно Скрэнтон и его люди заразили их оспой. Те, кого ты здесь видишь – немногие, кто пережил ту эпидемию. Кроме них, есть две такие же деревни, где обитают немногие выжившие. Точнее, были – одну Скрэнтон уже вырезал. Под корень. И Вильсон – он сам сознался – хотя сам в этом не участвовал, но стоял в дозоре и потом помогал убийцам избавиться от трупов. Мы, кстати, пробовали уговорить индейцев пощадить хотя бы его…

– Но они такие жестокие, прямо чудовища!

– Настоящие чудовища – это те, кто убивал женщин и детей.

Тем временем раздались истошные крики, как мне показалось, это вопил Скрэнтон. Через пару минут они прекратились, и «черно-зеленый» сказал:

– Мистер Оделл, давайте отойдем подальше. Кстати, у меня к вам будет несколько вопросов. Если вы, конечно, не против.

Мы вышли за частокол и чуть углубились в лес. Когда я заметил, что тут, возможно, водятся медведи, тот засмеялся:

– Здешние медведи – просто милашки по сравнению с гризли. Если им не угрожать, никогда сами не нападут. Вы бы еще посмотрели на камчатских медведей…

Не знаю, что такое «гризли» и где находится эта Камчатка, но, вспомнив черную тушу, повстречавшуюся мне в лесу, я позволил себе усомниться в его словах, но – про себя; тем более что с этим человеком я почему-то чувствовал себя в безопасности. А дикие крики возобновились с удвоенной силой, и я узнал голос Гранта. Мой же собеседник начал задавать мне вопросы – про жизнь в колониях, про мою профессию, про то, как я попал к Брэддоку… Но когда он спросил про отряд Брэддока, про его командование и его состав, я посмотрел на него и сказал:

– Простите, сэр, но это – мой командир и мой отряд, и я – не предатель.

– Хорошо, мистер Оделл. А про Вашингтона вы мне сможете что-нибудь рассказать? Что он за человек?

– Джордж Вашингтон? Не самая приятная личность. Довольно молод, перед Брэддоком заискивает, с подчиненными держится высокомерно. Но, должен сказать, следит за тем, чтобы его людей – колонистов из Виргинии – не третировали «красные мундиры». Ходит слух, что два года назад Палата бюргеров Виргинии послала Вашингтона к французам с требованием убраться из верховий Огайо, которые они считают своими. Французы над ним посмеялись, а он по приказу вице-губернатора построил свой форт в Аппалачах. Французы послали к нему делегацию, а он их всех перебил. Тогда французы пришли во всеоружии, и Вашингтон с компанией оказались в плену. Он слезно попросил пардону и дал честное слово никогда больше не воевать с французами. Те их отпустили. Если это действительно так, то данное честное слово он нарушил, и многие на него за это косятся.