– Ты прав. Во-первых, после того как мы проводим господ британцев в лучший мир, у нас остается только одна дорога – к французам. А оттуда уже можно думать, как пробраться к нашим. Насколько я помню, они где-то здесь в Америке уже должны быть[54], но туда без малого семь тысяч километров через весьма негостеприимные земли. Так что будем прикидывать, как бы нам добраться до России, но и не забываем, что все это требует тщательного планирования. Во-вторых, патроны кончатся рано или поздно, тут ты тоже прав. Поэтому мы должны сделать что? Правильно. Во-первых, жестко их экономить, во-вторых, осваивать кремневые ружья, томагавк и нож. И пользоваться ими, когда нет необходимости в нашем оружии. Говоря высоконаучным языком, мы должны полностью ассимилироваться с местной средой и местными аборигенами. Тем более у индейцев есть чему поучиться. А ты что скажешь? – Я посмотрел на Рустама.

– А что сказать? – Рустам пожал плечами. – Я полностью согласен. По всем пунктам. Только надо сесть и подумать, как мы будем жить, с кем мы будем жить и где мы будем жить. И потом уже руководствоваться этим. С индейцами же вечно жить не будешь…

– Хорошо, – я хлопнул себя по ляжкам, поднимаясь с земли. – Удав, готовь подгруппу, пойдете на разведку. Руссо, возьми Кузьму, пусть объяснит нашим краснокожим братьям, что необходимо выслать несколько дозоров с целью своевременного обнаружения британцев. Это в их же интересах. И начинаем потихоньку планировать занятия с индейцами по обучению наших господ офицеров местной тактике и местному оружию. Заодно и сами индейцев поднатаскаем. Нам же есть что сказать, джентльмены? – голосом Леонида Ярмольника из фильма «Человек с бульвара Капуцинов» я закончил свою мысль.

12 июня 1755 года. Долина реки Сасквеханны. Кузьма Новиков, он же Ононтио

Я сидел на пеньке у входа в избу. Бок у меня уже не ныл и не кровоточил. Лекарь у встреченных мною в лесу незнакомцев был хороший – даже моя бабка Настасья, которая в нашей деревне считалась первой знахаркой и травницей, не смогла бы так хорошо меня перевязать. Правую руку мою привязали к двум большим кускам дерева, так что сломанная кость не шевелилась и не болела. И где только их лекарь, которого старшой почему-то называет Дротиком, да еще и по-английски[55], так научился пользовать хворых и раненых? Непонятно…

Да и без того мне многое было неясно. Вот, скажите на милость, откуда в здешнем лесу взялись эти люди? Я ведь и слыхом не слыхивал, что в индейских землях появились русские солдаты. Я не в счет, я беглец, которого занесла нелегкая в земли эти дальние. А они все – воины, с оружием, о котором я даже и не слыхал, со своим командиром, которого они слушаются, словно отца родного. Нет, какие-то они не такие…

А воевать они умеют хорошо. Скачущий Олень, слава богу, уцелел, убежал от головорезов английских и пришел в становище. Он рассказал, что они идут по его следу и скоро будут здесь. Так эти солдаты пошушукались меж собой и отправились навстречу этим разбойникам. И перебили их всех, а одного взяли, сказали, что он будет у них «языком». Как они его допрашивали! Даже индейцы одобрительно головой покачивали. А ведь они и сами любят помучить своих пленников.