Начинают подниматься – снова очередь. Диск пустой. В сторону. Еще один примкнул. Не поняли финны, откуда он стрелял. Но перекатиться чуть в сторону все равно необходимо. Короткая очередь и возвращается в обратном направлении. Залегли финны. А минометный обстрел продолжается. Чуть правее от окопов огонь перенесли. Лег, прицелился. Время на нас играет, пусть полежат.

– Товарищ политрук! Товарищ политрук! – раздался голос Кокорина

– Кокорин, баламошка! Какого черта вернулся?

Начинают подниматься финны. Очередь снова прижала их к земле. Снова смещается левее Руденко по ложбинке. Кокорин сверху к нему подползает. Винтовка в руке. Взгляд, будто заплаканный. Возле большого валуна встретились.

– Ты что здесь забыл, санитар?

– Я перевел раненых через ручей. И бегом назад. Разрывы услышал и припустил. Вдвоем всяк сподручнее, товарищ политрук!

– Вот же свалился на мою голову окаянный. Правее, видишь, камень большой? Давай по ложбинке за него. С одного места не больше одного выстрела. Тут же позицию меняешь. Я прикрою.

Пытаются подползти поближе финны. Взрывы не умолкают. Еще одна длинная очередь. Пустой диск. Последний примкнул Руденко. И тут же уполз с этого места. Заполз под небольшой куст и принялся пустой заряжать. Ползут, ползут сотиласы проклятущие. Еще короткая очередь. И еще одна. Чуть левее. Разрывы не прекращаются. Одна из мин разорвалась прямо перед валуном, где еще недавно были Руденко с Кокориным. Санитар выстрелил. И тут же еще. Смолк.

Руденко снова дал короткой очередью по подползающему финну. Собрался переползти дальше и увидел, как один вскочил и побежал в сторону холма. Пока перенаправлял пулемет, раздался выстрел Кокорина. Финн упал. Руденко дал еще одну небольшую очередь по уже лежащему финну. Разрыв где-то сверху. И тишина. Провалился Руденко в небытие.

Чувствует, бьет его кто-то по щекам, открыл голову – Кокорин. На лбу бинт, сползает на глаза, значит ранен, а санитар успел перевязать уже.

– Товарищ политрук! Вы ранены!

– Как тебя звать-то, Кокорин?

– Анатолий!

– А меня Николаем Матвеевичем кличут. Где финны?

– Вроде, отошли. Минами закидывать перестали. В поле несколько человек остались лежать. Я пока к вам переползал, стреляли. Но вперед не продвигаются.

– И то добре…

– Николай Матвеевич, не гоните отсюда, не уйду. Я единственный со всей роты цел, как я в глаза им буду смотреть, если без вас вернусь?

– Да куда ж я тебя теперь выгоню? У нас обратной дороги нет до заката – начнем наверх перемещаться – тут же убьют. Где пулемет?

– Нет его больше. Разрывом ствол покорежило.

– А вот это печально. Патроны есть?

– Так точно! Что делать будем, Николай Матвеевич? Без пулемета мы долго не продержимся.

– Приказ выполнять, – ответил Руденко, пододвигая к себе винтовку, – держаться до заката, ночью уйдем к своим, а потом продолжим воевать. А как выгоним всю нечисть с нашей земли – поедем с тобой ко мне, под Луганск. Дивчину тебе гарную сосватаю, – натянуто улыбнулся Руденко, – такой план устраивает?

– Так и у нас, в Боровичах девушки очень красивые

– Ну у вас я не был, может и так, хаить не буду, но наши видные, чернобровые…