Или вот взять вазу. Стояла в магазине – глаз не оторвать. Принесли домой – хоть в мусорку выкидывай. Стоит, выпячивается, новизной кичится. Глаза бы не смотрели!

Надежда Прохоровна Губкина относилась к числу «удобных» примеров. Легко свыкалась с самой необычной обстановкой, втекала в коллектив и не терялась при самых помпезных обстоятельствах.

(Помнится, лет тридцать назад победила беспартийная Надя Губкина в социалистическом соревновании и была направлена от родимого завода на празднование годовщины Великой революции. Празднование проходило по известному порядку: Кремлевский дворец съездов, торжественная часть, концерт, банкет. Повсюду – люди из телевизора, космонавты с женами, всякие передовики. На концерте Пугачева в балахоне две песни спела, Хазанов про кулинарный техникум шутил.

И вот гуляла там, робея, Надя Губкина минут пятнадцать. Потом обвыкла. Сидела рядом с каким-то директором совхоза, разговор о производстве поддерживала. После банкета этот дирек6 О. Обухова «Садовник для дьявола»

тор, Мишей, кажется, звали, все в гости приглашал. В четыреста пятнадцатый номер гостиницы «Россия».)

Но дело не в этом. Дело в следующем: на четвертый день пребывания на территории Кузнецовых присутствие в доме бабы Нади уже никого не удивляло. В гостиную Веры Анатольевны бабушка Губкина вросла, как качественно пересаженный побег вьюнка. Расселась на удобном диване рядом с Симой, подхватывала реплики, очень «сокрушалась», что недомогание хозяйки не позволило попить чайку на природе, под яблонями.

Чай в этот вечер подавала не только Лена. По странной просьбе гостьи Вера Анатольевна вызвала на помощь невестке еще и Лиду. Две женщины расторопно накрывали стол, Катарина изволила белыми ручками салфетки разложить по скатерти, Надежда Прохоровна рассматривала семейный фотоальбом.

– Верочка, – сказала через какое-то время, – а свадебные фотографии еще есть? Больно люблю я на нарядных людей поглядеть. Порадоваться.

В этот вечер к любой, пусть даже самой странной просьбе «школьной подружки» Вера Анатольевна относилась с подчеркнутым вниманием.

– Конечно есть, – кивнула. – Катарина, принеси, пожалуйста, свой свадебный альбом. Сима, сбегай в дом за вашими.

Родственницы послушно выполнили просьбу, и после чаепития Надежда Прохоровна (бдительно приглядывая за всей Вериной родней, не отпуская никого из залы) уселась по центру большого дивана и минут двадцать рассматривала фотографии со свадьбы Паши и Катарины. Нахваливала наряды, цокала языком, находя на снимках, как сейчас сказали бы, медийные персоны. Подобное одобрительное внимание растрогало даже ледяную Катю.

– Не говорите ничего, Надежда Прохоровна! – морщила аккуратный носик невестка Веры. – У меня прическа тут совсем дурацкая!

– Не привередничай, Катенька, – с улыбкой пенял муж, – такую красоту ни один парикмахер не испортит.

Серафима удивлялась странной моде конца восьмидесятых: на женихе брюки-бананы, кое-кто из гостей щеголяет джинсовыми варенками.

Елена еле дождалась, когда наступит черед ее альбома. Присела рядом с бабой Надей, уткнула нос в страницы.