— Никакой книги нет и в помине.
— Однако же у тебя на столе целые кипы исписанной бумаги.
— Это не книга, а сплошное недоразумение. Не могу писать, когда вокруг такое творится.
Тем не менее она тут же начала рассказывать о своем замысле.
Глава 14
Едва ступив на порог, Энтони понял, что ни сам Джимми, ни его дела — ничто на свете не стоило того, чтобы менять решение и заявляться в Леттер-Энд. Десять дней назад, когда он уезжал отсюда, обстановка здесь уже была далеко не жизнерадостная; однако по сравнению с теперешней можно сказать, что тогда она была просто идиллической. Вид Минни Мерсер его просто ужаснул. Она двигалась, словно сомнамбула под властью кошмарного сна. Ему вспомнилась картина, которую он видел всего один раз, но запомнил на всю жизнь. На ней художник изобразил девушку, которую вот-вот должны были расстрелять за шпионаж. Она перестала дышать еще до того, как на полотне высохли краски. На портрете у нее уже были неживые, остановившиеся глаза. Теперь при взгляде на Минин ему всякий раз вспоминалась та картина. Неудивительно, что бедный старина Джимми за нее боится.
К середине разговора с Джимми у него в кабинете Энтони забеспокоился уже по поводу самого Джимми. Явно произошло нечто неприятное, и стоило Энтони увидеть его и Лоис вместе за обедом, как он понял, что супруги поссорились. Лоис, обольстительная как никогда, не упускала случая это подчеркнуть. Она то и дело с легким неодобрением поглядывала на Джимми. Обращаясь к нему, называла его «дорогой», но при этом в голосе ее звучали ледяные нотки. Однако стоило ей заговорить с Энтони, как голос ее тотчас таял и переходил в доверительный шепот, так что Джимми при всем желании не мог ничего расслышать.
Энтони сидел подле нее. К хозяйке невежливо поворачиваться спиной, так же как невозможно пересесть от нее на другое место. Он старался отвечать достаточно громко, и в конце концов ему удалось сделать так, чтобы разговор стал общим. Правда, принимала в нем участие одна Джулия. Элли выглядела безмерно уставшей, Минни пребывала в своем кошмаре, а Джимми явно находился в редком и непривычном для него расположении духа. Обычно непьющий, он так много налил себе виски, что Лоис тут же с картинным изумлением подняла брови, после чего Джимми выпил все до дна, почти не добавив содовой, и тут же налил себе еще.
Впоследствии, оглядываясь назад, Энтони спрашивал себя, мог ли тогда тот или иной его конкретный поступок изменить течение событий, и пришел к неутешительному выводу, что не мог: слишком много людей было вовлечено в это дело, и слишком сильны подводные течения. Для того чтобы остановить гибельный поток, усилий одного человека было явно недостаточно.
Если бы Джимми не стал приставать к Джулии, чтобы она спела, — причем так настойчиво, что отказ звучал бы глупо… Если бы сам он не уединился с Лоис в саду… Если бы Джимми не подогрел свое упрямство, обиду и смутные подозрения значительным количеством виски… Если бы Глэдис Марш не вбила себе в голову, что ей срочно нужно принять ванну… Однако какой прок от всех этих «если бы»? Разум и чувства временами приходят в то состояние, при котором накипевшее раздражение уже неуправляемо. Тогда оно все крушит на своем пути, будто пламя, которое пожирает и делает горючим материалом даже то, с помощью чего его пытаются затушить.