Мы покинули подвальное помещение тату-са-лона и разошлись. Мой автомобильчик отдыхал на прежнем месте, к моему удивлению, не тронутый знаменитыми московскими ворами. Только теперь уже рядом с ним стояли другие машины, не так плотно, как раньше.

Забираясь на сиденье, я уже не рисковал поцарапать своей дверцей корпус чужой машины. Владелец того автомобиля, который раньше стоял справа, наверное, садясь за руль, сказал немало теплых слов в мой адрес, но «Сузуки Джимни» не повредил. Я проверил и убедился в этом.

Запись на смартфон я выключил только в машине, где меня уже никто из всей честной компании не видел, и сразу позвонил Николаеву.

Тот ответил только после минуты ожидания и, как мне показалось, без особой радости:

— Здравствуй, Тим Сергеевич. Извини, у меня сейчас оперативка идет. Я тебе через пять-десять минут сам перезвоню.

Я понял, отчего он говорит так сдержанно. Присутствие начальства, видимо, сказывается.

— Хорошо, Сергей Иванович, я жду.

Я убрал трубку и стал рассматривать улицу. Здесь, в Москве, все они почему-то казались мне предельно скучными, как и сами жители столицы, всегда торопливые.

Для убийства времени я стал рассматривать прохожих, по внешнему виду и поведению делить их на местных и приезжих. Проверить правильность таких вот определений было невозможно, но по моим подсчетам на десять местных приходилось шесть приезжих. Официальной статистики я не знал, но предполагал, что она должна говорить примерно то же самое.

Оторвал меня от этого бесполезного занятия телефонный звонок. Николаев освободился и, должно быть, уже покинул кабинет руководства.

— Привет, Тим Сергеич! — Теперь его голос звучал уже совсем иначе. — Что вдруг вспомнил про меня? Щенка хочешь? Я, кажется, когда-то обещал тебе…

Да, в былые времена, в командировке на Северном Кавказе, Сергей Иванович действительно обещал презентовать мне отличного щенка немецкой овчарки из бригадного питомника. Только теперь обстоятельства стали совсем иными. Тогда у меня дома постоянно была жена, которая могла бы присматривать за щенком, а сейчас я был не готов взять на себя всю полноту ответственности за живое существо.

— Увы, Сергей Иванович, щенка мне пока некуда поселить. А звоню из Москвы. Мне бы где-нибудь переночевать. Никуда устроить не сможешь? — Все это было сказано предельно скромно.

Я не напрашивался к нему, как мог бы навязаться к закадычному приятелю, но приглашения ждал. Конечно же, оно прозвучало. Иначе и быть не могло. Ведь мы с ним в командировке плечом к плечу работали.

— Никаких «никуда»! Только у меня. Хозяйка, правда, в отъезде. Разносолов и праздничного стола не обещаю, но водку и закуску соображу. Дома я и четыре собаки. Места много. На всех хватит. Только я до конца рабочего дня занят буду. Найдешь, как время до пяти убить?

— Без проблем.

— Записывать ты, как я помню, не любишь. Тогда запоминай адрес. — Он продиктовал.

Я повторил, запомнил и осведомился:

— В Балашиху где лучше заезжать? С какого шоссе?

Насколько я знал, Балашиха находилась между Щелковским и Горьковским шоссе.

— Ближе с Горьковского. Но с Щелковского дорога лучше. Ты на своей «Ниве»?