— Я в какой-то момент отвлекся и телефон случайно в сторону отвел. Просто смотрел куда-то. Вот поглядите, что в траве валяется. Это я нечаянно снял.

— Нож, — понял я, несмотря на то, что изображение сильно расплылось. — Самый обыкновенный, большой кухонный. И что?

— Я просчитывал. Вышло, что после взрыва нож мог отлететь сюда только с крыльца. Он должен был бы лежать не прямо перед дверью, а сбоку. Может быть, на старом стуле, который там раньше стоял. Нож был подготовлен для того, чтобы вскрыть посылку не дома, а на крыльце. Именно его, по крайней мере точно такой же, показывала Нифонтова на следующий день. Она сказала, что за ножом домой заходила. Но если он был на крыльце, то зачем она туда отправилась?

— Елена Анатольевна же при взрыве порезалась этим ножом. Мне так говорили.

— Да, у нее был небольшой поверхностный порез мягких тканей предплечья, только по коже, как глубокая царапина. Но этим ножом нанести ее было невозможно. Он очень тупой, мог только пальцы перерубить, если им ударить с размаху. Но скотч, которым обычно обматывают посылки при упаковке, этот нож, видимо, не резал, а только продавливал. Поэтому Коля Сорокин, который погиб при вскрытии посылки, вытащил свой перочинный ножик. Его нашли через день в огороде у моего брата. Тот ножик узнал. Да и жена Коли Сорокина тоже. Но вопрос стоит в том же ключе, как и прежде. Нифонтова говорит, что ушла в дом за ножом. А он был на крыльце. Приготовлен заранее.

— Газовый баллон тоже заблаговременно вынес с веранды Юрий, племянник хозяйки дома, — напомнил я.

— Вот все это по совокупности и смущает меня, — признался участковый. — Тут есть поводы для постановки. Но меня не подпускают к делу. Хорошо хоть вам палки в колеса не ставят.

— Если бы я им высказал все, что знаю, то они, думаю, уже начали бы. Да не просто палки, а лом воткнули бы. — Старший лейтенант выключил просмотр и перекачал то, что сам и снимал, на мой смартфон. Благо кабель для его зарядки легко подключался к USB-порту компьютера.

На этом мы и расстались.

Василий крепко пожал мне руку и сказал:

— Удачи, частный детектив! Рад бы помочь еще чем-нибудь, но у меня категорический приказ. На наставления московского следователя я, как сами видите, наплевал, а вот свое руководство игнорировать не могу. Лишиться должности в наших сельских условиях — остаться без средств к существованию.

— Ладно, Василий. И на том, что сделал, спасибо. С остальным я сам постараюсь справиться. Мне одному работать привычно, — соврал я, чтобы его не расстраивать. — Брату привет передавай. Пива я с ним так и не попил, но он меня все равно запомнил.

— Зачем? Привет от меня для него не самая хорошая характеристика.

— С чего между вами кошка пробежала?

— Я у него ружье отобрал, чтобы не браконь-ерничал. Теперь он, к счастью, на охоту ходить не может.

— Почему к счастью?

— Потому что я охоту признаю только тогда, когда она — средство к существованию. А если это занятие превращается в удовольствие, то охота становится бессовестным убийством существ, которые не могут себя защитить. Силы очень уж не равны. С пулей никакие зубы и когти не справятся.