Иракец помедлил, но затем все же протянул пистолет рукояткой вперед.

– Выйди.

Лежащий на кровати человек проснулся, закашлялся. Повернулся.

– Господи. Рей.

– Выйди, черт возьми! – крикнул Обан, и его голос был похож на карканье.

Иракец помедлил, но повиновался.

– Рей, черт. Сними с меня это.

Помощник директора Национальной разведки улыбнулся. Он еле стоял на ногах, но улыбался. Потому что теперь все было на своих местах и все шло так, как и должно было идти.

– Ты и правда думаешь, что выйдешь отсюда?

– Рей, я не виноват!

– Виноват. Ты даже не знаешь, в чем ты виноват. – Реймонд Обан прицелился из пистолета в своего коллегу.

– За что?!

– Не стоило тебе сюда приезжать.

Пистолет привычно отдал в руку, глушитель скрал звук выстрела, но черной точки на переносице так и не появилось. Помощник директора нацразведки выстрелил еще раз и ровно с тем же самым результатом.

– Что за…

Подольски сел на кровати, улыбаясь. Показал куда-то в угол.

– Помаши рукой, Рей. Тебя снимают.

И тут в камеру вошли трое иракцев. Двое из тех, кого на его глазах застрелили, а третий – тот, кто их застрелил.

Помощника директора Национальной разведки, совершенно ошалевшего от происходящего, вытащили на свет и привязали к стулу. Свет был искусственным – от мощных ламп, висевших под крышей ангара. Там была аппаратура, были мониторы, и около них стояли люди, которых Обан не знал. Старшими были полковник Внутренних войск России Красин и полковник ВВС США Салливан, бывший «Педро-61», командир группы спасателей ВВС США с Багдадского международного. Все это время они сидели перед монитором, на который передавались и звук, и видео из ангара.

И конечно, они все слышали. И Подольски – он зашел следом – уже не выглядел как человек, которого сломили избиениями, и на его руках не было наручников.

Увидев Подольски, которого он только что пытался застрелить, Обан, забыв, что привязан к стулу, попытался вскочить.

– Что, – прокаркал он. – Что происходит?!

Я протянул руку полковнику.

– Сэр, для меня было честью работать с вами.

– Для меня тоже, парень. Может, мы когда-нибудь и перестанем видеть друг в друге врагов. Я молю Бога, чтобы этот день когда-нибудь наступил.

– Да, сэр. Пока не стало поздно.

– Развяжите меня! – выкрикнул Обан. – Иначе я…

Договорить я не успел – полковник в одно мгновение оказался у стула и ударил подонка так, что он полетел вместе со стулом.

– Мразь! Ублюдок! Гад!

Больше он ничего сделать не успел – мы с Алексом оттащили его.

– Спокойно! – крикнул Алекс. – Он получит свое!

– Тварь, – полковник дернул плечами, показывая, чтобы его отпустили. – Какая же тварь. Это из-за таких тварей мы оставили здесь пять тысяч парней! Это из-за таких тварей нам больше никто не верит.

– Да, – сказал я. – Теперь вы понимаете, кто все это устроил и почему не нашли и следа от химического оружия Саддама?

– Да, понимаю.

Оперативный сотрудник агентства Алекс Подольски подошел к перевернутому стулу и с усилием поставил его на место.

– Ну, Рей, – сказал он. – И почему же ты пытался меня застрелить? Ты понимаешь, что теперь твой единственный шанс – сдать всех, а? Ты понимаешь, что теперь тебя спишут в расход. Ведь ты облажался, а они пока нет, верно? Как думаешь, они будут тебя спасать, рискуя собой?