— Знаешь, что он мне сказал? — спрашивает Линда у Ричардсона. Это кульминация всей истории. Ричардсон не знает. Еще бы.

— Он сказал мне… — Линда медлит, смакует, не торопится: «А как же эти, маленькие такие, которые делаются из теста, вкусные? «Кнышес!»

Мистер Ричардсон ревет от восторга: «Кнышес!», «Кнышес!» — повторяет он.

Линда триумфально смотрит на Ричардсона.

— Это, конечно, не английское слово, — говорит она, — а адаптированное еврейское, но «кнышес» чуть ли действительно не единственный пример слова, в котором «к», стоящее перед «н», произносится.

Отсмеявшись, мистер Ричардсон спрашивает меня:

— А зачем тебе машин-ган, из Кноксвилл, Теннесси, Эдвард?

— Как зачем? — говорю я. — До дома «мисс пятьсот миллионов» был еще ограблен дом мистера Карлсона. Грабители тоже влезли из сада. А читали ли вы в газетах, что произошло недавно в Беркшир? Сын хозяина, двадцати лет, и хаузкипер, женщина семидесяти лет, были убиты грабителями. Я хочу жить! У меня нет ни малейшего желания умирать из-за стерлинговского серебра и ковров вашего сводного брата. Наша главная дверь, как вам отлично известно, запирается на один замок. Через ночь ваш рассеянный брат оставляет открытыми все двери, и в сад, и на улицу. Наша аларм-система вообще никогда не работала, она не действовала уже при Дженни. Два гарда, которые обязаны охранять наш блок, спят всю ночь… Я живу в доме один, — продолжаю я горячо, — я боюсь!

Ричардсон смотрит на меня серьезно.

— Я не знал, что даже в таком исключительном блоке, и с охраной, все же опасно жить, — говорит он и качает головой.

Линда же, эта сучка, которая в доме не живет, говорит мне успокаивающе:

— Ты, Эдвард, преувеличиваешь опасность. На улице ты можешь попасть под автомобиль, и статистика неопровержимо доказывает, что куда больше людей гибнет в Соединенных Штатах от автокатастроф, чем от рук убийц. К тому же, тебе нельзя давать в руки машин-ган, ты перебьешь всех нас. Crazy Russian!

— Стивен посоветовал нам повесить на дверь дома табличку «Будьте осторожны! Здесь живет mad Russian хаузкипер!» — говорит Линда Ричардсону и смеется.

Я тоже смеюсь. Линда и понятия не имеет, что прекрасная автоматическая винтовка с оптическим прицелом стоит у меня в комнате уже с лета. В кладовке, упрятанная надежно за моими пиджаками и пальто. Надежно, ко мне никто не входит, но и под рукой, в случае чего. Я ее не выписывал из Ноксвилл — Теннесси, нет. Ее привез мне парень из Техаса, спокойно в багажнике автомобиля.

Одно время я хотел зарегистрировать винтовку в полиции, ссылаясь на недавнее ограбление соседей и то, что я живу в доме один, но, поразмыслив, решил, что они мне, бывшему советскому гражданину, разрешения на винтовку не дадут.

— А еще лучше иметь на террасе танк, — говорю я. — На всякий случай.

Мы все опять смеемся и орем, стараясь перекричать друг друга. В этот момент на кухне появился Стивен и удивленно посмотрел на нас. Мы заткнулись тотчас. Линда пошла к себе, за свой секретарский стол, в свою соляную копь, я начал убирать посуду, а Стивен потащил Ричардсона в сад — представлять роллс-роевцам. Я был прав, они таки вылезли в сад.