Хотя многие Наташкины обвинения в мой адрес были смешны и нелепы, над ее письмом я все же призадумался. Уж очень Лимонов из ее письма оказался похожим на его хозяина Гэтсби. Это обстоятельство меня и обрадовало и смутило, ибо я и хотел быть, как Гэтсби, и не хотел.
глава девятая
Генри всегда стоит на семейных фотографиях с краю. У него отдельное, наивное, но и как бы чуть насмешливое выражение лица. Другие члены семьи, и младшие дети тоже, куда грубее его. Ростом он с папу Стивена, но необыкновенно тонок, даже для его семнадцати лет, порой кажется, что он вот-вот сломается в талии. У него короткие блондинистые волосы, как у мамы Нэнси, и на носу тоненькие очки парижского студента, на типичного американского мальчика он мало похож.
Мы с Генри друзья. Не то, чтобы большие, он ведь не живет в миллионерском доме, учится, но за тот десяток или чуть больше встреч, которые у нас были, мы вполне с ним сблизились. Мы даже разделяем кое-какие общие увлечения — например, любовь к Джеймс Бонд-фильмам.
В конце апреля Генри в сопровождении дюжины мальчиков и девочек приехал из Коннектикута, мама Нэнси позвонила мне предварительно и, предупредив об их прибытии, попросила батлера Эдварда присмотреть за молодежью — в нашем доме, оказывается, должно было состояться детское костюмированное парти по случаю окончания учебного года. На этом парти Генри собирался доснять заключительную сцену фильма, продюсером и одним из героев которого он был. Как видите, Генри играл в своего папу — папа единожды был продюсером, Генри тоже обратился к киноискусству.
Дети прибыли на нескольких размалеванных больших машинах, как на слонах, и начали бодро втаскивать в дом свое барахло — костюмы, киноаппаратуру, сумки, свечи, синие лампы, цветную бумагу… Среди барахла было даже довольно крупное лимонное дерево в кадке. Генри церемонно представил меня всем детям, он был вежливый мальчик. Их девочки, отметил про себя хаузкипер, вполне могли бы быть моими девочками, некоторые были очень даже хорошенькими, и поскольку все они учились в необычайно дорогой и привилегированной хай-скул, были явно из очень хороших семей, лица у них были развитые. Их хай-скул основал когда-то, дабы искупить свои грехи перед человечеством, знаменитый фабрикант пулемётов мистер Хочкисс. Хорошо бы подсчитать, какое количество людей погибло от его примитивных и безотказных машин смерти, прежде чем он ударился в милосердие, замаливание грехов. Меня всегда умиляли такие, как мистер X, невинные чудовища, к их числу относится изобретатель динамита Нобель и большой альтруист, один из отцов советской водородной бомбы, мистер Сахаров.
Извиняясь изысканно, вежливый Генри сказал мне, что мама позволила ему пригласить на парти человек десять: «Но мы начали считать, Эдвард, будет человек пятьдесят, а то и больше, если не пригласить кого-нибудь, это будет обида на всю жизнь. Я понимаю, Эдвард, что это лишняя ответственность для тебя и хлопоты, но мы будем вести себя очень тихо и уберем потом весь дом. Не говори только, пожалуйста, маме, хорошо?»