Мосасу вздохнул.

— Ецуко сама расскажет. Позвони ей.

Мосасу не любил говорить о Хане, потому что она сильно огорчала Ецуко.

— Фиби хочет жить в Японии?

— Не уверен. Она сердится, что не знает японский.

— Она может его выучить.

— Она хочет работать. Нелегко сделать карьеру в Японии. Фиби не может все время оставаться дома.

Мосасу кивнул. Мать Соломона была такой же.

— С деньгами все в порядке?

— Да, папа, — ответил он, почти удивленный заботой отца, — у меня сейчас хорошая работа. Кстати, а ты знаешь старую женщину по имени Соноко Мацуда? Она живет на бывшей текстильной фабрике в Йокогаме. Недалеко от заведения Горо-сан.

— Нет. — Мосасу покачал головой. — А что?

— Кадзу, мой босс, пытается завершить одну сделку с недвижимостью, а Мацуда-сан не продает свою собственность. Это тормозит всю сделку. Я подумал, может быть, ты кого-то знаешь в Йокогаме.

— Я не знаю ее, но, конечно, я могу выяснить, что и как. Это несложно, — сказал он. — Твой босс хочет, чтобы она продала землю?

— Да. Ее участок — последняя важная деталь для устройства поля для гольфа.

— Хорошо, я спрошу Горо-сан или Харуки. Кто-то из них узнает. Горо продал свой последний патинко-салон. Теперь он занимается только сносом, строительством и недвижимостью. Он зовет меня присоединиться, но я не разбираюсь в его деле.

— Почему бы тебе не продать салоны, папа? Можно отдохнуть. Патинко — большая работа.

— Выйти из бизнеса? Патинко кормила нас и оплатила твою учебу. Я слишком молод, чтобы уйти на пенсию! — Он пожал плечами. — И что произойдет, если я продам салоны? Новые владельцы могут уволить моих сотрудников. И куда пойдут старики? И мы даем работу людям, которые делают автоматы. Патинко — крупный бизнес в Японии, более масштабный, чем производство автомобилей. Сегодня я позвоню Горо и спрошу о вашей даме.

— Это было бы прекрасно. Спасибо, папа.

В понедельник днем Мосасу позвонил Соломону в офис. Он поговорил с Горо-сан. Старушка оказалась кореянкой, ее дети вернулись в Пхеньян и там погибли, Мацуда — это ее японское имя-цумей. Она просто не хотела продавать собственность японцам. Горо-сан предложил, что купит землю у нее, потому что ему она соглашалась продать ее. А потом он продаст участок клиенту Кадзу по той же цене.

Когда Соломон сообщил об этом Кадзу, тот внимательно выслушал, затем сложил руки на груди и улыбнулся.

— Отличная работа, джедай. Я всегда могу угадать победителя.

Токио, 1989 год

Даже в ее нынешнем состоянии Хана не могла удержаться от флирта.

— Ты не должен был приходить, — сказала она, — я выгляжу уродливо. Я хотела быть красивой, когда ты меня снова увидишь.

— Я хотел тебя видеть, — ответил Соломон. — И ты прекрасна, Хана. Это никогда не изменится. — Он улыбнулся, пытаясь скрыть шок, вызванный ее видом.

Ецуко предупредила его, но все же трудно было узнать черты Ханы под красноватыми струпьями. Скелетообразное тело вырисовывалось под тонким синим больничным одеялом.

— Мама сказала, что ты привез в Токио подругу. — Только голос Ханы оставался прежним, насмешливым. — Я думала, ты возвращаешься ко мне. Ты женишься на ней? Конечно, я постараюсь простить тебя, потому что знаю: ты любил меня первой.