- А у меня дохера вариантов? - спросила Авасарала. - Я старушка, которая потратила жизнь, пытаясь заключить мир между Землей и Марсом. И где все это дерьмо? Будто я пропустила день в школе, и пока меня не было, все остальные научились говорить на Мандарине. Я не понимаю ничего из происходящего.

- Да уж, - сказала Драммер. - Я догадываюсь, о чем вы.

- Это награда старости, - сказала Авасарала. - Проживи с моё, и сможешь увидеть, как всё, над чем ты работала, станет неактуальным.

- Эту хрень вы мне не впарите, - сказала Драммер.

- Ну и нахер тебя тогда. Умри молодой. Увидишь, будет ли мне дело.

Драммер рассмеялась. Авасарала усмехнулась тоже, и на какое-то мгновение, они прекрасно поняли друг друга. На мгновение Драммер перестала чувствовать себя одинокой.

- Так ты собираешься отправится на эту оргию, или какую еще херню там устраивает Дуарте? - спросила Авасарала.

Где-то в глубине зала Вон встретился глазами с Драммер, и целенаправленно направился к ним. Драммер не хотела идти с ним. Не хотела встречаться лицом к лицу со следующей частью, в которой будут театр и ложь. Она повернулась обратно к Авасарале.

- Я не знаю. Полагаю, мне придется.

- Да, идея отвергнуть императора всегда была плохой, - согласилась Авасарала. А затем спросила - Ты не знаешь, с чего бы им разыскивать Окой?

- Кого?

- Элви Окой. - сказала Авасарала, и тут к ним наконец подошел Вон.

- Пора, мэм, - сказал он.

Драммер кивнула, и протянул ему свой бокал. Скрюченная клешня Авасаралы схватила её за руку, и задержала на мгновение.

- Выше нос, Камина. Эти ублюдки способны чуять запах крови. И это дерьмо не закончилось, как бы это сейчас ни выглядело.

- Спасибо вам, - сказала Драммер, и отстранилась.

Теперь места для журналистов были почти заполнены. Она узнавала их лица. Иногда даже по тому, как они сидят, или как двигаются. Она делала это очень много лет. И она никогда раньше не делала такого.

Адмирал Трехо сказал несколько коротких вступительных слов - поблагодарил всех за то, что пришли, выразил светлые надежды на будущее, присоединился к приветствию Высокого консула Дуарте, - и вызвал её. Остальные пойдут за ней. Генеральный секретарь. Спикер Марсианского парламента. Еще кто-нибудь. Но она была последним Президентом Транспортного Союза. Её достоинство должно было быть стерто в пыль первым.

Она оглядела лица, и вспомнила времена, когда ей это нравилось.

- Президент Драммер? - Экран её трибуны идентифицировал женщину, задающую вопрос. Моника Стюарт. - Содействует ли Транспортный Союз в передаче контроля?

Нет, не содействует. Нет, я не содействую. Нет, мы побеждены, но мы будем сражаться до последнего вздоха, потому что жить с чужой рукой, сжимающей наше горло нестерпимо, всегда было нестерпимо, и всегда будет. Не из-за Лаконии, не из-за Союза, не из-за каких-либо властей на протяжении всей человеческой истории, которые создавали законы, а затем осмеливались провоцировать людей на их нарушение. А потому что мы люди, а люди в своей сути - это независимые обезьяны, достигшие своего величия путем уничтожения всех других человеческих видов, которые посмели смотреть косо. Нас невозможно долго контролировать. Даже если контроль осуществляем мы сами. Любая другая идея - это несбыточная мечта.