Крупная, величиной с горошину слеза скатилась по щеке Ариадны Васильевны. Она описывала свои воображаемые горести так красочно, что я тоже воочию представила эту картину.

Сердце мое наполнилось острой жалостью к свекрови. Теперь мне стало понятно, почему пенсионерка так себя вела. Ее щепетильность в вопросах денег, ее страх оказаться зависимой от посторонних людей, ее строптивость и несговорчивость в мелочах. Ариадна Васильевна вовсе не вредничала, просто она — несчастный, одинокий человек, который боится старости, беспомощности и приближающейся смерти. Возможно, впервые за время нашего знакомства я увидела в свекрови нормального человека, а не монстра. Я простила все ее выкрутасы и решила помириться с ней, как мне казалось, навсегда.

— Ариадна Васильевна, что касается недержания, то оно лечится, уверяю вас, три месяца — и будете как новенькая. Но, возможно, в ближайшее время памперсы вам действительно понадобятся… — я сделала паузу, и свекровь замерла, — но только памперсы для детей.

Несколько секунд Ариадна Васильевна недоверчиво смотрела на меня, потом возликовала:

— Ура! Да я целую вечность мечтаю о внучке! Наконец-то дождалась! Мы будем вместе с ней гулять, шить одежду для кукол, ходить в музеи и на каток! А еще я научу ее вязать и печь пироги. Ты ведь, Людмила, если честно, совсем не умеешь готовить.

Увидев нешуточный воспитательный энтузиазм свекрови, я начала впадать в панику. Но потом вспомнила, что восемьдесят процентов проблем решаются сами по себе, а остальные двадцать — не решаются совсем. Так что, Люся, не суетитесь!