В камере было три отдельные одноэтажные койки. Сварганили их, видимо, такие же заключенные в какой-нибудь дальней колонии в Краснокаменске или в подмосковном Можайске. Ведь главной задачей современной системы исполнения наказаний так и остается снабжение самой системы. Одна колония специализируется на производстве сапог для миллионной армии зэков, другая – бушлатов и рукавиц, третья – металлических коек, а четвертая – вяжет веники и метлы.
Собственно, таким образом решается многоплановая задача пенитенциарной системы страны: наказание, перевоспитание, занятость, полезный труд и профит в пользу государства. Недаром даже металлические таблички регистрационных номеров десятилетиями производили в местах не столь отдаленных. А каждый бывший в армии или в колхозе гражданин страны, влезая в кирзовые сапоги, мог без труда определить, сколько лет лишения свободы отбывает сшивший их зэк. Для этого нужно было лишь достать стельку и посмотреть на количество зарубок, оставленных этим «кутюрье».
В КПЗ ни кирзовых сапог, ни телогреек, ни даже подходящей спецодежды не выдают, так как люди по определению попадают туда «временно» и вовсе не являются заключенными в полном смысле слова. Презумпция невиновности запрещает именовать таких людей преступниками до того момента, как будет вынесен соответствующий обвинительный приговор суда и он вступит в законную силу.
Понятно, что никто не обращает особого внимания на эту прогрессивную тенденцию, когда речь идет о таких лицах, как Борис Абрамович Березовский, или сепаратистах с Северного Кавказа. Поэтому вопрос использования презумпции невиновности до сих пор остается на усмотрение власти и решается в полном соответствии с ее высочайшим мнением.
Обо всем этом прекрасно знал и частенько рассуждал новый обитатель 26-й камеры по известному адресу на Петровке. И, рассуждая о государственном подходе в вопросах определения виновности своих граждан, Петр Спирский свято верил, что никогда не попадет в разряд не то что подозреваемых, но даже свидетелей. Он был искренне убежден, что выполняет важную государственную миссию, производя – строго в рамках закона – санацию бизнеса и очищая его от слабых, никчемных, бестолковых, нерасторопных, медлительных, негибких, несговорчивых, тупых и просто лишних.
Ежедневно читая «Файненшл Таймс» и «Уолл Стрит Джоурнал» и почти не выключая канал Блумберга и РБК, он точно установил, что самый выгодный, прибыльный и активный сектор предпринимательской активности на Западе лежит в области так называемых «Mergence and Accusations», то есть «слияний и поглощений». Ему нравилось управлять процессами слияния и поглощать всех, кто не способен защититься. Ему нравилось быть санитаром бизнеса и пожирать слабых, а еще больше нравилось отгрызать куски у сильных.
Казалось, он сделал все возможное и даже невозможное, стремясь обезопасить свой бизнес! Он выстроил сотрудников не просто в единую вертикаль, а скорее, уложил их плашмя, оставив единственную возможность – ползать, само собой, под его чутким руководством. Однако жизнь почему-то переиграла Петра, и он тяжко страдал от неудавшейся партии, а еще более оттого, что никак не мог понять, где именно казавшаяся идеальной система дала сбой.