— Под себя гребут, — махнул кто-то рукой, — вот и увлеклись. Не понимают, ироды, что мы люди взрослые и их насквозь видим. Мне вот лично Писанием глаза не замылишь. Загробной жизни, конечно, охота, но ведь правды не знает никто. Может, и брешут, как проверишь?

— Единственный пряник, — согласился я с незнакомым мне штурманом в годах. — Но очень сильный. Если б точно знать, без штанов бы к ним побежал.

— Чёрт его знает, что там на самом деле, — поддакнул мне Вовка. — Единый-то знаки попам являет, но ведь ни разу же с ними не поговорил! Такое ощущение, не сильно-то они ему и нужны. Вот маг наш корабельный, Серёга, тоже светиться умеет не хуже ихнего, особенно когда выпьет, но поклоняться и руки целовать ему при этом не требует. Нормальный чувак. Но и загробной жизни при этом не обещает, правда.

— Наш тоже не обещает, — подтвердил и я. — Зато лечить и летать умеет. И тоже ни от кого ничего не требует. Только чтоб веселиться без него не ходили, и всё.

— Да и Единый, по большому счёту, ничего такого не просит, — снова влез немолодой штурман, немало, как видно, передумавший по этому вопросу и решивший поделиться наболевшим. — Просто верь, не делай другим того, чего себе не желаешь, и воздастся тебе. А вот так, чтобы из всего мира монастырь сделать, это извините, это ваши личные придумки. И святого в них нет ничего, я властолюбие за версту чую. А уж других утеснять под таким предлогом, этого Единый точно не просил. Люди помнят, кто их в Лютую Зиму от смерти спас!

Последние слова он проговорил с явным вызовом и всё громче с каждым словом, прямо в глаза кому-то, подошедшему и остановившемуся за моей спиной. Разговоры вокруг смолкли, и я нехотя развернулся, чтобы поглядеть на этого кого-то.

— Здравствуйте, — просто сказал нам всем отец Николай, тот самый друг Арчи и мой знакомец по награждению Кирюхи в аэропорту Белого Камня. Он не стал никому протягивать руки для благословления и выполнять прочие приличествующие случаю обряды. Возникло ощущение, что к нам подошёл просто знакомый парень в странной одежде, вот и всё. Все невольно прониклись, оценив подход.

— Здоровей видали, — улыбнулся я ему. — Чаю хочешь?

Вовка удивлённо покрутил головой но пододвинулся, освобождаю отцу Николаю место рядом со мной.

— Полностью с вами согласен, — тихо сказал отец Николай немолодому штурману. — И чаю бы с вами с удовольствием выпил, но времени нет совсем. Артём, поговорить бы.

Я поднялся, но сильно-то и скрывая своё неудовольствие.

— Опять личная инициатива? — я в упор посмотрел на него. — И снова по чужой наводке? Ты для кого ошейничек-то у нас в тот раз выпросил, можешь мне сказать?

— Тот, для кого просил, — отец Николай виновато посмотрел на меня. — В том монастыре сейчас сидит. С остальными идиотами вместе. Так что да, личная инициатива.

— А смысл тогда нам разговаривать? — удивился я. — Полномочия у тебя какие? Никакие? Да и не буду я с тобой без Арчи и Лары разговоры вести, у меня от них секретов нет. Не хочу и всё.

— Вот полномочий как раз хватает, — уверил меня он. — У нас в последнее время много мест освободилось, анафему сутками поют. Повысили в сане и обязанностях. И я как раз через тебя хочу до Лары достучаться, не допускает она меня к себе, а дело зело срочное. И Арчи с ней, закрыт для общения наглухо.