Лёгкая дымка чувственного наваждения туманит разум…
С губ срывается странный звук. Стон со всхлипом.
Темирхан резко вскидывает на меня глаза. Они такие тёмные-тёмные, почти чёрные. Лицо мужчины приближается ко мне…
Я подаюсь вперёд, на зов его порочного взгляда.
Так сладко и страшно. Мне кажется, что я падаю в пропасть, лечу вниз и просто не могу остановиться. Но что ужаснее всего, я просто не хочу это делать.
Его глаза такие же тёмные и холодные, как зимняя ночь. Но в то же время взгляд Хана заставляет гореть. Он обжигает меня искрами страсти, мелькающими на глубине.
Темирхан ничего не говорит и почти ничего не делает. Но я смотрю на его губы — твёрдые, красиво очерченные, и совершенно теряю себя.
Мне безумно сильно хочется прижаться к его губам и ощутить их вкус.
Кошмар…
Кажется, я окончательно заболела им, этим грубым, взрослым мужланом.
Женатым, напоминаю себе, женатым и с ребёнком.
Ау, Диана, очнись!
Тебе не нужна эта соблазнительная гора мышц с багажом и проблемами. Не нужна…
Но теперь я точно знаю, что нам хорошо в постели, и меня накрывает любовью к Хану, острой потребностью быть ближе, ещё больше и неизлечимее, чем раньше.
— Сегодня я иду в клуб на день рождения друга! — выдумываю на ходу.
Очарование момента теряется сразу же. Темирхан отстраняется и резко встаёт, бросив носок мне на колени.
— Какой ещё друг?! — спрашивает ледяным тоном.
Его голос не предвещает ничего хорошего. Глаза становятся такими злыми, как у самого голодного и грешного чёрта!
Глава 17
Диана
— Какой ещё друг?! — спрашивает Темирхан ледяным тоном.
Его голос не предвещает ничего хорошего. Глаза становятся такими злыми, как у самого голодного и грешного чёрта!
— Друг. Па… Павлик! — выдаю пискляво.
— Я хочу увидеть этого Па-Павлика! — передразнивает.
Напряжение никуда не делось.
Но на лице Темирхана отразилось недовольство. Оно меня отрезвляет.
Боже, зачем я так много и нагло вру?
Придумываю небылицы, а всё потому что меня обидела вчерашняя ситуация.
Вернее, ничего плохого я не сказала. Темирхан мне тоже ничего не сказал такого.
Но почему я обиделась? И на кого?!
— Что это за вообще Па-Павлик?! Откуда он взялся?! — зло рыкает Темирхан.
— Из числа старых знакомых. Сейчас опасность для моей жизни пропала. Я могу встретиться с друзьями, верно?
— Можешь. Зачем ты у меня спрашиваешь?! Я же тебе не папочка, — дразнит меня.
— Какая глупость! И в мыслях не было сравнивать тебя с моим отцом!
Стоп. Меня озаряет.
— Ты из-за этого вчера обиделся?
Хан молча поджимает губы и смотрит в монитор.
— Отвечай! Ну, что ты в мониторе такого важного увидел?
— Ничего я там не увидел. Но, кажется, и между нами ничего. Важного. Только договор…
Хмурится.
— Ты сам его потребовал. Я лишь исполняю. И ты же на меня за это злишься?
— Злюсь! — соглашается. — Потому что я тебя без договора хочу. А ты мне это условие каждый сраный раз в лицо бросаешь!
— Я держу своё слово. И точка! — топаю ногой.
— Поди прочь, малявка! — рыкает Темирхан. — Не испытывай моё терпение на прочность!
— Вот и пойду! Но прежде скажу, что никакого Па-Павлика не существует.