Неясные ощущения заставляют сердце сжиматься…

Внезапно я прошу няню остаться дома, с ночёвкой, приглядеть за Тимуром, а сам уезжаю. Срываюсь из дома.

Я взбудоражен, на душе неуютно. Словно я кругом виноват, до сих пор виноват, хоть и развёл по разным углам проблемы.

Кружу по городу, сжигая бензин, и неожиданно для себя решаю заехать к Климу на кладбище.

Мы много говорили с ним. Даже перед его кончиной. За несколько дней до смерти я с ним созванивался, а он уже едва говорил и сказал, мол, прости меня за прошлое.

Только сейчас до меня дошло, за что он извинялся. За ложь и подлог теста ДНК на отцовство?

Тогда я этого не понял.

И ведь какой упёртый мужик был, всегда на своём стоял! Намертво. Даже перед лицом смерти не захотел открыться мне.

Диана в него своим упрямством пошла.

Нехорошо на кладбище поздним вечером находиться, но даю на лапу смотрителю, и меня без проблем запускают. Могилу Клима нахожу без труда, ведь я был здесь не так уж давно…

Не люблю бывать на кладбищах русских, но сейчас все различия стираются. Я ведь пришёл к другу и предателю в одном лице. Поэтому ничего почти не замечаю.

Опускаюсь на скамейку и ставлю на холодную плиту коньяк. Но не тот, что Клим любил глушить, когда стал больно важной шишкой, а тот, что мы с ним пили много-много лет назад, когда он ещё не женился на Лейле.

Тогда Клим едва смог денег наскрести на ресторан, кольцо с бриллиантом и свадебное платье Лейле. На костюм хороший денег уже не хватало, и мы с парнями сделали Климу такой презент.

Клим расчувствовался и если бы у него были лишние деньги, непременно стол накрыл — на этот счёт Клим всегда был щедрым и гостеприимным. Но денег у него было кот наплакал, и мы глушили самый дешёвый коньяк, которым, уверен, можно было не только глотку к чертям сжечь, но и всех колорадских жуков в округе стравить.

Тогда у нас состоялся довольно странный разговор. Клим спросил:

— На что ты готов, если хочешь получить что-то недоступное?

— На всё, — без раздумья ответил я.

— Не-е-е-ет, — пьяно рассмеялся Клим. — Не на всё. Ты черту не перешёл. Значит, не так сильно хочешь. Иначе бы давно был там… — и махнул рукой с бутылкой в сторону.

Тогда я ни черта не понял.

Но сейчас, через призму прожитых лет и всего того, что я знаю сейчас, понимаю, о чём шла речь. Оказывается, Клим знал, что я на Лейлу заглядываюсь и опасался, что я могу попытаться её охмурить. В то же время он знал меня, как друга и человека и понимал, что ту черту я переступить не смогу. Знал, но держался настороже…

— Хорошо же ты меня подставил с тестом на отцовство, Клим, — говорю вслух. — Видно, ты очень сильно был против того, чтобы я с Ди был, если переступил через её чувства и предал меня. Предал нас… Но ты всегда знал, куда бить, на какие слабые места давить, поэтому успеха в жизни быстрее меня добился. Не знаю, слышишь ты меня или нет, но твоя девочка в надёжных руках. Я её ни за что одну не оставлю. Всегда буду беречь и любить.

Конечно, в ответ только тишина. Мёртвые не разговаривают.

Я только сам с собой общаюсь, окончательно точки расставляя, понимая, что с Ди для меня понятия черты не существует совсем.