— Вот оно, оказывается, как. Ты молодец, я был о тебе худшего мнения, — признался Беспалый.

— А то! Представляю, как ты за меня порадуешься, Тимофей Егорович, если узнаешь, что твою историю с подводами я раскусил. Ловко придумано! Ты придумал ее для отвода глаз, чтобы пустить нас по ложному следу. Хочу тебя огорчить, Тимофей Егорович, иконки с бриллиантами, те, что были в Троицкой церкви, мы уже давно забрали, а на их место повесили копии. Они не хуже будут, только без камешков. Ловко ты с двойным дном придумал, ни за что не догадаешься. В Казанской Божьей Матери полкило бриллиантов было, а в Нерукотворном Спасе так еще и поболее! Думал, что в храме понадежнее твоим сокровищам будет, так, Тимофей Егорович? Как-никак под присмотром самого господа бога. А оно вон как вышло… Бог-то, оказывается, не на твоей стороне… Чего же ты молчишь, Тимофей Егорович? Неужели расстроился? К чему они тебе, бриллиантики-то, сам подумай! На тот свет ведь с собой не потащишь. А камешки твои благому делу послужат. Это я тебе обещаю!

Неожиданно где-то рядом захрустел щебень. Варяг отскочил в сторону, и тотчас сверху посыпался камень, а затем, угловато перекатываясь, прогрохотали тяжелые глыбы. Хотел завалить камнями, старый черт! Варяг дважды выстрелил по направлению того места, где в последний раз слышался голос Беспалого. Вспышки от выстрелов выглядели в темноте разрядами молнии. Теперь следовало откатиться, главное — не стоять на одном месте, менять положение, кружить, сбивать с толку. Варяг выстрелил еще раз и тут же получил сильнейший удар в плечо, который выбил из его руки пистолет. Острая боль пронзила все тело. Собрав волю воедино, Варяг отпрыгнул, понимая, что пистолет уже потерян. Чем же он его саданул? Наверняка чем-то острым. Приложив ладонь к плечу, Владислав почувствовал теплую влагу. Значит, все-таки прострелил!

— Какой сладостный запах. — Беспалый смачно вдохнул. — Так может пахнуть только кровь. Враг мой ранен, и я иду прямо по его следу.

Своды обламывали звуки его голоса, создавали какое-то блуждающее эхо, но Варяг, повинуясь какому-то внутреннему чувству, угадывал, где именно находится Беспалый, и, пригнувшись, уходил от него.

Беспалый двигался совершенно бесшумно, словно напрочь был лишен плоти. Его голос раздавался то справа, то слева, заставляя Варяга метаться по пещере.

— Пока ты еще живой, я расскажу тебе, как князь Голицын нас натаскивал. Вот это была школа!.. Завязывал нам глаза, щелкал затворной планкой и требовал сказать, с какой стороны раздавался звук и с какого именно расстояния. Если кто-нибудь отвечал неправильно, тогда он просто лупил его плетью по ушам. Мне досталось два раза… И скоро мы безошибочно определяли, не только где раздался щелчок затворной планки, но и слышали за версту его дыхание. Тебе не уйти! Сейчас ты находишься от меня на расстоянии пятнадцати шагов… Теперь на расстоянии десяти шагов. Приготовься умереть.

Голос Беспалого приближался. Неприятно было ощущать свою полнейшую беспомощность. Надо признать, что в абсолютной темноте старик ориентировался совершенно свободно, словно вместо глаз у него были приборы ночного видения. А может, так оно и было в самом деле?