— Пятьсот один! Пятьсот два! Пятьсот три! Пятьсот четыре! Пятьсот пять! Пятьсот шесть! Кольцо!

Рвешь кольцо.

Затем забираешься обратно, и все сначала…

Потом идем на парашютную вышку. Сварная из металлического уголка высоченная конструкция возвышается над верхушками деревьев. Вверх ведет узкая железная лесенка. Потихоньку поднимаемся наверх. Прошли несколько ступенек. Стали. Еще несколько ступенек. Снова стали. Завывает ветер, колышет верхушки елей, с которых сыплется искрящийся снег.

Идущий следом за мной Володька кричит мне:

— Старик! Знаешь, чем похожи парашютная вышка и женская ножка?

— Нет!

— Чем выше — тем сильнее дух захватывает!

— Ха-ха-ха!!!

А между тем на самой верхотуре действительно захватывает дух. Оказывается, что вся эта, с виду прочная конструкция под порывами ветра так и ходит ходуном: раскачивается из стороны в сторону, и кажется, что вот-вот завалится… Холодный ветер пронизывает насквозь…

Вытоптанная в снегу площадка приземления сверху кажется такой маленькой, что невольно начинаешь сомневаться: а попадешь ли на нее?

А Долматов тут как тут. Уже пристегивает тебя брезентовыми ремнями за кольца к муляжу парашюта. А заодно, как бы между прочим, щупает пульс, заглядывает в глаза… Вот, дьявол ушлый! Проверяет, насколько у тебя «очко взыграло»…

— Готов?

— Готов! — стараюсь отвечать как можно более беззаботно.

— Помочь?

«Помощь» подразумевает собой крепкий пинок под зад, который прерывает тягостные раздумья по поводу «прыгать или, может быть, не стоит».

— Не надо. Я сам…

Шаг правой… шаг левой… шаг правой, оттолкнулся… Сердце (и все остальное!) ухнуло вниз… Полетел! Не забыть про отсчет!

— Пятьсот двадцать один! Пятьсот двадцать два…

Сильный рывок! Оп-па! В порыве усердия кольцо выдрано напрочь. Вместе с веревочкой и крепежными потрохами. А ты уже висишь на стропах прикрепленного к огромной штанге парашюта, который, раскачиваясь из стороны в сторону, опускает тебя вниз. Надо сгруппироваться, ноги вместе, чуть согнуты… Удар! Валишься (как учили!) на правый бок.

— Все в порядке?

— Все нормально!

А лямки от тебя уже отстегнули, и они взвились вверх, где своей очереди ждет очередной парашютист…

После обеда мы идем в здание канцелярии, где в небольшом зале на втором этаже нам читают политинформацию и проводят с нами политзанятия.

«Сытое брюхо к ученью глухо», — гласит народная мудрость.

Под «сладкий лепет» лектора почти все мгновенно засыпают. Кому не знакомо это сладостное чувство мягкого погружения в послеобеденный сон! Слышится ровное сопение, кое-кто даже всхрапывает. Но наш лектор тоже, оказывается, не лыком шит! У него в запасе несколько совершенно забойных заготовок, с помощью которых он привлекает внимание публики.

Так, рассказывая про очередную партконференцию, он вдруг, совершенно неожиданно на середине фразы повышает голос почти до крика, да так, что все, испуганно вздрогнув, просыпаются.

А лектор ровным и тихим тоном продолжает:

— …ответ Генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза Леонида Ильича Брежнева на вопрос корреспондента западногерманской газеты…