В час дня посол приглашал на обед. В холодильнике всегда находилась закуска и бутылка «Столичной». Мы приходили тоже не с пустыми руками. С согласия Александра Михайловича на плотине рыбачили посол Чехословакии и болгарский торгпред. Они тоже составляли ему компанию.

Имея богатый дипломатический опыт (Северная Корея, Югославия, Болгария), Пузанов создал в многочисленной советской колонии атмосферу дружелюбия и своеобразного братства. Первый вопрос, который он задал мне после знакомства, был: «Как вы относитесь к досрочным откомандированиям наших граждан?» Я ответил, что считаю это крайней мерой. Александр Михайлович полагал, что у руководителей советских коллективов достаточно власти, чтобы разобраться в проступке человека на месте. К продлению срока командировки он всегда относился внимательно, без предубеждения. Он часто ездил по стране — на север в Мазари-Шариф, где было много советских коллективов; на восток — в Джелалабад на ирригационный комплекс. От меня он тоже требовал, чтобы я чаще бывал в провинциях на объектах советско-афганского сотрудничества.

Первым представителем КГБ в Афганистане стал Леонид Павлович Богданов, приехавший из Ирана, МВД — Николай Семенович Веселков; соответствующие советники появились и в провинциях Афганистана. Для меня, как офицера безопасности, они были большой опорой. Они, как никто, понимали мои проблемы, помогали решать их.

Советнические аппараты размещались в местах проживания советских специалистов. Присутствие советников КГБ и МВД вселяло в них уверенность и способствовало выполнению профессиональных задач.

Скоро в посольство и представительства стала поступать информация о негативном отношении части афганского общества к революционным переменам в стране, усилился поток беженцев в Пакистан и Иран. Неоднозначно воспринимались обществом и некоторые реформы правительства. Левацкие перегибы, курс на ускоренное построение нового общества не находили поддержки в основной массе крестьянского населения страны.

Религия ислама была сильнее пропагандистских лозунгов. Гонение на мулл и религиозных деятелей способствовало недовольству и росту контрреволюционных выступлений. С возрастающей силой оказывала влияние на настроение афганцев пропаганда США, Пакистана и других стран. Афганская оппозиция набирала силу.

Первое серьезное выступление контрреволюции случилось в марте 1979 года. Посол А.М. Пузанов собирался с консулом П.С. Голивановым поехать в Герат. От советников поступила информация об обострении обстановки в этой провинции. Подогретые антиафганской оппозицией в Иране толпы мусульман организовали шествие к правительственному зданию в Герате. Антиреволюционные выступления угрожали безопасности советских специалистов-дорожников, которых срочно в сложных условиях пришлось эвакуировать.

Волнения в Герате были жестоко подавлены. По приказу Амина был подвергнут бомбардировке артиллерийский полк, отказавшийся стрелять в демонстрантов. Выступление в Герате явилось началом широкой волны антиправительственных выступлений.

Предпринятая в провинциях земельная реформа не давала желаемых результатов. Телевидение в Кабуле показывало радостные лица крестьян, получивших документы на право владения землей, но в жизни случалось другое. В Мазари-Шарифе мне рассказывал местный партиец, что бывает так, что бедняк, получивший землю, приносит в районный комитет выданный ему документ и говорит, что отказывается от земли. Оказывается, ночью к нему приходил мулла и спрашивал: