— Попробуй вставь, если дотянешься. В общем, до встречи, Бреммер.

После того, как во вторник утром был официально оформлен арест Бреммера, Босху разрешили взять до конца недели отгулы за всю сверхурочную работу в ходе расследования.

Он слонялся по дому. Голову занимали хозяйственные мелочи, и ему было хорошо. Босх вышел на заднюю веранду и тут же решил заменить посеревшие от старости перила. Сюда лучше всего подходили балясины из мореного дуба. Поехав за деревянными деталями в хозяйственный магазин, он купил там заодно новые сиденья для кресел, а также шезлонг. Будет очень мило смотреться на обновленной веранде.

Теперь у Босха появилось время вновь погрузиться в чтение спортивного раздела «Таймс», неторопливо отмечать изменения в турнирной таблице и достижения игроков.

Что же касается раздела городских новостей, то там в основном мельтешили статьи о событии, ставшем известным всей стране как «дело последователя». Однако Босх лишь пробегал их глазами, не удостаивая особого внимания. Он и так знал об этом деле слишком много. По-настоящему интересны были только материалы, в которых приводились новые детали о личности Бреммера.

«Таймс» направила своего корреспондента в Техас, где вырос Бреммер, проведший детство в пригороде Остина. Получилась статья, нашпигованная сведениями из досье суда по делам несовершеннолетних и сплетнями соседей. Бреммер воспитывался матерью, по сути дела без отца. Папаша, странствующий музыкант, исполнявший блюзы, наведывался домой от силы один-два раза в году. Мамаша в воспитании сына была поборницей строгой дисциплины, а скорее, просто злобной сукой. Во всяком случае, так о ней отзывались бывшие соседи.

Самое серьезное, что удалось откопать репортеру о юном Бреммере, заключалось в том, что на него, 13-летнего парнишку, пало подозрение в поджоге соседского сарая с инструментами. Однако официально он осужден не был. По словам соседей, мать, тем не менее, расправилась с ним, как с настоящим преступником, заставив просидеть остаток лета дома, не высовывая носу на улицу. Местные жители также утверждали, что примерно в то же время у них стали таинственно пропадать домашние животные. Но никто тогда не заподозрил в том юного Бреммера. Теперь же соседи дружно винили его во всех бедах, которые обрушились на их улицу в тот год.

Через год после памятного пожара мать Бреммера скончалась от хронического алкоголизма, а сам он попал в особое воспитательное заведение, содержавшееся властями штата, — на ферму для мальчиков. Маленькие воспитанники ходили в школу в белых рубашках, синих галстуках и шерстяных пиджаках, строго соблюдая форму одежды даже в те дни, когда от жары лопались термометры. В статье упоминалось, что Бреммер сотрудничал в одной из школьных газет. Так начиналась его репортерская карьера, которая в конце концов привела молодого человека в Лос-Анджелес.

История его жизни была сущим кладом для таких спецов, как Лок. Изучая ее, можно было бесконечно предаваться спекуляциям о том, как из маленького Бреммера вырос Бреммер большой, вступивший на путь ужасающих преступлений. Душу Босха наполнила горечь. Не в силах перебороть себя, он долго рассматривал фотографию матери Бреммера, которую где-то разыскал шустрый газетчик. Перед домом в стиле ранчо, выгоревшем на солнце, стояла женщина, положив руку на плечо мальчишки-Бреммера. У нее были осветленные волосы, ладная фигура и большая грудь. «И слишком много косметики», — отметил про себя Босх.