И все-таки… Она не одна и… Одна. Давно одна. С тех пор, как умерла свекровь – последний человек, кому она, Гаяне, была нужна, определенно нужна.

А для всех вышеперечисленных она только обуза. Большая, тучная, тяжелая обуза. В прямом и переносном смысле. И сейчас, когда им всем так тяжело и несладко, свалиться им на голову окончательно и бесповоротно, до самого конца?

Нет, нет и нет! Так поступить она не должна, не может. Так усложнять жизнь чудесных и дорогих людей!

Решила окончательно – этого не будет. А одна уже не справлялась. Ноги отказывали. Ходила с трудом – только по квартире. Иногда, в хорошую погоду, летом, спускалась к лавочке у подъезда. А там – местные старушки в рядок. Одни сплошные сплетни – про всех живущих.

Сплетни она ненавидела так, что начинало болеть сердце.

Решила – буду «гулять» на балконе. Правда, жаль, что так высоко – леса теперь не видно, все усыпано, как грибами, высокими башнями. Всюду окна, окна и – кусочек неба. Как правило, серого и хмурого.

А однажды подумала – надо оформиться в дом престарелых! Вот это – выход! И никому никаких хлопот. Доползла до поликлиники и собеса, принялась собирать справки.

Ни Елене, ни Ольге ничего, разумеется, не говорила. Решила, что скажет после того, как получит место и все будет сделано.

И – рассеянная дура – оставила собранные бумаги на комоде! Где Ольга их и обнаружила.

Как же она кричала!

– Как ты посмела? У тебя что, нет семьи? Нет родных? Ты что, сирота казанская? И ты думала, что мы тебе позволим это сделать?

Бумаги порвала – Гаяне только охнула и схватилась за сердце.

Ольга испугалась и присела на корточки, гладила ее по рукам, заглядывала испуганно в глаза.

Потом обе долго ревели – хором и наконец стали собирать вещи.

Собрали только носильное и посильное – то, что дорого было хозяйке. Книги, любимую тарелку и чашку, письма и фотографии. Все.

Выходя из квартиры, Гаяне оглянулась. Посмотрела прощальным взглядом – уходить было непривычно и страшновато.

Потому что понимала – уходит навсегда.

Странно, но с появлением Гаяне Елена ожила. Не потому что стало веселее – потому что осознала, что надо снова о ком-то заботиться.

Словом, делать то, чем она занималась всю жизнь.

И эта ответственность, эти заботы подняли ее на ноги – Гаяне стесняется, Гаяне робеет, Гаяне считает, что она сильно всех обременяет. Да и вообще – Гаяне не дома.

И надо сделать все, чтобы она поскорее обвыклась и перестала так думать.

Приободрилась и Гаяне – так много лежать, как раньше, ей было теперь неловко. Надо же быть чем-то полезной! Захребетницей она никогда не была. И она взяла на себя готовку.

Елена сидела с ней рядом на кухне и в который раз удивлялась: оказывается, кухня – такая наука!

Она внимательно, с интересом, смотрела на все еще быстрые руки Гаяне, ловко крутившие крохотные голубцы. Следила не отрываясь, как тонко она раскатывает тесто, как толчет в ступе орехи, перетирает их с душистой травой. Кидает в суп ароматные специи, купленные Ольгой на рынке – по списку «шеф-повара».

Елена была на подхвате – порезать лук, морковку, почистить картошку. «Подсобная рабочая», – смеялась Гаяне.