И у нас разное воспитание. Я всем сердцем потянулась к нему, забыв различия наших культур, и опозорилась. Еще вдруг вспомнилось, как я уточняла его намерения насчет женитьбы. Вообще позорище, стыдоба…. Линять нужно отсюда и скорее. Какая-то тягучая и липкая тоска накрыла меня.
В столицу прибыли утром. Как выдержали бедные лошади гонку — не знаю, но я была, как выжатый лимон. На земле меня штормило, поэтому укутанная в плащ, я была отнесена в гостевые покои на руках. Обстановка и степень роскоши почти не отличались от графских. В ванной я уснула, окутанная душистой пеной. Если бы не остывшая вода, там бы и спала дальше. Вышла, съела все, что предложили на завтрак на столике, сервированном у камина. Потом, посидев в кресле, поняла, что до сих пор болят руки и ноги, и я хочу спать. Мне нужен был полноценный отдых в комфорте и чистоте без нервотрепки. Условия соответствовали. Я ими воспользовалась.
А в это время в одной из келий монастыря происходил непростой, странный, почти односторонний, разговор между отцом и сыном. Граф сидел у постели своего наследника и говорил спокойным усталым голосом:
— Прежде всего, я должен поставить тебя в известность о том, что это я организовал тот уход Виктории. Это было единственным условием ее согласия посетить бал и огласить твое прощение, пригласив на вальс. Я просил ее об этом. И не подозревал, что у вас дело успеет дойти до объяснения и предложения — времени я специально отвел минимум.
Ты должен знать об этом. На эту тему — все. Далее: возникли новые обстоятельства, и я отчаянно жалею о том, что противился тому, чтобы тебя отнесли к Виктории для выяснения отношений. Сейчас все необыкновенно усложнилось. Дело в том, что наша девочка оказалась двоюродной сестрой короля. Ее прабабушкой по матери была Ириаастра — родная сестра матери монарха. В свете вскрывшихся фактов Алберт будет казнен за покушение на особу монаршей крови, а саму Викторию отвезли во дворец. Да! Да, сын, я очень сожалею. Факт родства подтвержден неестественным образом. В ее мире не проводят омоложения, поэтому Ириаастра для девочки всего лишь дальний предок.
Я бесконечно благодарен тебе за молчание, сын. Теперь выслушай мои соображения по поводу того, чем это нам грозит. Наш род если и не достаточно знатен для того, чтобы смешать свою кровь с королевской, то уж точно достаточно богат для этого. Не будь ты замешан в прискорбных обстоятельствах появления Виктории в нашем мире, я даже не сомневался бы в благоприятном исходе. Но! Этот неприятный момент усугубился еще и вашей размолвкой ныне, и обидой Виктории на тебя. Я понимаю тебя, но пойми и ты ее. Она мужественная девочка. Знала, на что шла, соглашаясь на второй переход — очевидно, воспользовалась информацией, поступившей от Ириаастры.
Я не рассказывал тебе, что она вынесла ради тебя. Что было в переходе — я не знаю. Но здесь! Приступы жесточайших судорог! Мышцы сокращались так интенсивно, что могли сломать кости. Если бы не два оплаченных мною специалиста, а так же помощь отца настоятеля, мы имели бы не человека, а мешок с осколками костей. Боль была страшная… Полностью снять ее, как и спазмы, не удалось. Она несколько раз теряла сознание, и я благодарю за это ее женскую природу. Я не собирался расстраивать тебя этим знанием. Зачем говорю об этом сейчас? Только придя в себя, еще не в состоянии двигаться, она потребовала отнести себя к тебе. Не в состоянии стоять, вынуждена была попросить уложить себя на твою кровать. После страшного испытания эмоции не поддавались контролю, и она позволила себе выплеснуть на тебя все свои чувства. Она любит тебя — я не сомневаюсь в этом. И вынеся такую боль, хотела для себя небольшую награду — твой поцелуй. Не надо! Я не осуждаю и понимаю тебя. Не время и не место. Ты с минуты на минуту ожидал нашего прихода.